Lenin’s understanding of the right of nations to self-determination and the Soviet constitutional doctrine of 1922-1923

Korovin Kirill Sergeevich Assistance, the department of Constitutional Law, Ural Institute of Management of the Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration 620144, Russia, Sverdlovskaya oblast', g. Ekaterinburg, ul. 8 Marta, 66, of. 315 korovinscience@yandex.ru Other publications by this author

Право наций на самоопределение в политическом учении В.И. Ленина. Разработка конституционного проекта Союза ССР шла в то время, когда коммунисты ожидали мировой революции в Европе, особенно в Германии – писал Г.Е. Зиновьев ^{[1, c. 5] [2, л. 8-73]}. В партии тогда создавалась концепция Мирового ССР, в который «имеют право войти, на основе договоров самоопределения и объединения равноправных народов, все Социалистические Советские Республики, как существующие, так и имеющие возникнуть в будущем», за ними «сохраняется право свободного выхода из союза» ^{[3, л. 2-5]}. Данные представления, базисной частью которых являлось право наций на самоопределение, стали фундирующим направлением всего конституционного развития СССР. В основу такого объединения наций была положена идея создания единого государства, которое усилиями входящих в него свободных республик сможет противостоять мировому капитализму. И для того чтобы понять сущность формирующегося советского конституционализма в 1922-1923 гг., необходимо обратиться к генезису воззрений В.И. Ленина на сущность "права наций на самоопределение". Как известно, этот принцип стал краеугольным камнем для вхождения в союз республик, равно как и сыграл свою роль в 1991 г. в ходе распада СССР.

В теории государства и права, как и в политической науке, "право наций на самоопределение" в качестве политико-правового принципа имеет место быть только в федерациях и конфедерациях. Стоит учитывать то, что СССР представлял собой такое государственное явление, которое трудно отнести к какому-то одному общеизвестному типу государственного устройства. Обращение к марксистской теории позволяет констатировать то, что в целом К. Маркс и Ф. Энгельс оставались сторонниками унитарного строя: «вся Германия объявляется единой, неделимой республикой» ^{[4, с. 1]}. Однако они видели федерацию в качестве инструмента решения национального вопроса. Аналогичную ситуацию двоякого понимания федеративных отношений можно заметить в различии позиций В.И. Ленина и И.В. Сталина: если первый всегда был за федерацию на основе добровольного в нее вхождения республик, то второй, прежде всего, - за автономизацию в рамках единого государства.

Период институционализации идеологии социал-демократии начался в 1903 г., когда на II Съезде РСДРП была принята программа, в которой говорилось, «что касается до права угнетенных царской монархией наций на самоопределение …, то с.д. партия безусловно должна отстаивать это право» ^{[5, с. 315-316]}. Тогда же в статье «О манифесте «Союза армянских социал-демократов» В.И. Ленин обосновал интернационалистское понимание принципа самоопределения народов в значении самоопределения пролетариата всех российских национальностей: «Требование признания права на самоопределение за каждой национальностью означает само по себе лишь то, что мы, партия пролетариата, должны быть всегда и безусловно против всякой попытки насилием или несправедливостью влиять извне на народное самоопределение. Исполняя всегда этот свой отрицательный долг …, мы сами со своей стороны заботимся о самоопределении не народов и наций, а пролетариата в каждой национальности» ^{[6, с. 105-106]}. Такая позиция является важной с той точки зрения, что именно рабочий класс каждой национальности будет, по представлениям большевиков, движущим началом формирующегося пролетарского государства.

Тот факт, что изначально В.И. Ленин в лозунге национального самоопределения видел буржуазное и контрреволюционное содержание, является определяющим для понимания негативного отношении большевизма к национализму. Однако позже он его противопоставлял национальному самоопределению трудящихся: «самоопределению капиталистической буржуазии рабочие должны противопоставить удесятеренную энергию в деле своей организации и своего классового самоопределения» ^{[7, с. 246]}. Вождь революции в июне 1913 г., за год до Первой мировой войны, писал о том, что пункты программы большевиков о самоопределении, принятые на II Съезде РСДРП, могут толковаться только в смысле политического самоопределения – «права отделения и образования самостоятельного государства» ^{[8, с. 314-315]}. Этот вариант "права наций на самоопределение" виделся большевикам наиболее целесообразным, поскольку пролетарии всех наций априори могут создать свою республику.

В канун Октябрьского переворота 1917 г. у В.И. Ленина появились идеи создания «как можно более крупного государства, как можно более тесного союза, как можно большего числа наций, живущих по соседству с великоруссами …», «революционного соединения, поэтому не ставим лозунга объединения всех и всяких государств вообще, ибо на очереди дня социальная революция ставит объединение только государств, перешедших и переходящих к социализму …» ^{[9, с. 379-380]}. «Трудящиеся массы, освобождающиеся от ига буржуазии, всеми силами потянутся к союзу и слиянию с большими и передовыми социалистическими нациями» ^{[10, с. 36-37]}. В майские дни он уже справедливо отмечал, что «республика русского народа должна привлекать к себе другие народы или народности не насилием, а исключительно добровольным соглашением на создание общего государства» ^{[11, с. 142-143]}. Здесь проявляются особенности большевистской формы объединения наций в единый союз, которые состоят в том, что вокруг более сильных социалистических держав, к которым относится Россия, должны объединяться развивающиеся пролетарские страны.

Программная работа В.И. Ленина «К пересмотру партийной программы», написанная в 1917 г., декларирует, что «вместо слова самоопределение, много раз подававшего повод к кривотолкам» нужно использовать «совершенно точное понятие: «право наций на свободное отделение» ^{[12, с. 378-379]}. «Лишь признание пролетариатом права наций на отделение, - говорил он на конференции «По национальному вопросу», - обеспечивает полную солидарность рабочих разных наций и способствует действительно демократическому сближению наций … Интересы рабочего класса требуют слияния рабочих всех национальностей России в единых пролетарских организациях… Только такое слияние в единых организациях рабочих различных национальностей дает возможность пролетариату вести победоносную борьбу с международным капиталом и буржуазным национализмом» ^{[13, с. 345-346]}. В данном отрывке уже просматривается его стремление к консолидации трудящихся разных наций в едином государстве, однако, с той оговоркой, что они объединяются в союз на равных правах с наиболее сильным социалистическим государством и сохраняют свое право на свободный выход из такого союза.

На VI Съезде РСДРП(б) в августе 1917 г. вопрос свободного выхода наций из союза был поставлен с таким уклоном, что отделение должно было соотноситься с вопросом целесообразности сецессии конкретной нации в конкретный исторический период времени. Это должно решаться партией большевиков самостоятельно и с опорой на интересы всего социального развития союза и цели классовой пролетарской борьбы за социализм ^{[14, с. 252]}. Значительно позже, на VII Съезде РКП(б), состоявшемся 6-8 марта 1918 г., было официально признано право «за колониями и неравноправными нациями … на государственное отделение» ^{[15, с. 416]}. В связи с повесткой вышеуказанных партийных съездов представляется существенной позиция И.В. Сталина, который окончательно дал трактовку "права наций на самоопределение" в форме права наций на выход из союза. В мае 1921 г. в статье «К постановке национального вопроса» он указал, поскольку буржуазия и оппортунисты II Интернационала исказили смысл лозунга самоопределения, поэтому большевики заменили его лозунгом «о праве наций и колоний на государственное отделение» ^{[16, с. 53-55]}. Необходимо подчеркнуть, что право сецессии, декларировавшееся компартией повсеместно, ограничивалось целями социалистической революции во всем мире, что создавало определенные фактические препятствия для отделения союзных республик.

Анализ политико-правовых идей В.И. Ленина о "праве наций на самоопределения" приводит к такому выводу, что его позиция зародилась во время всеобщего ожидания мировой революции. Это, в свою очередь, повлияло на формирование основных пунктов программы российской социал-демократии по национальному вопросу в 1903 г. Там уже отчетливо проявляются зачатки пролетарского понимания самоопределения наций, которое существенно ограничивало аналогичное право у других социальных страт. Появление классового компонента в национальной политике компартии было обусловлено тем, что большевики отрицательно относились к буржуазному национализму в целом. Однако для целей социалистической революции и создания союза они были готовы пойти на определенные уступки и использовать определенные механизмы национальной мобилизации для рабочего населения планеты. Именно поэтому пропагандировались антиколониальные и антиимпериалистические лозунги, способные привлечь на сторону большевизма различные национально-освободительные движения. Поскольку же "право наций на самоопределение" имело буржуазную окраску, партийными деятелями была предложена концепция "права наций на свободное государственное отделение". Тем не менее возможность реализации механизма выхода республик из союза была практически неосуществимой, поскольку основания отделения обосновывались идеологическими, юридически нечеткими формулировками.

Право наций на самоопределение и конституционная доктрина СССР. Если посмотреть на исторические предтечи образования СССР на уровне конституционно-правовых идей, то еще первая конституция РСФСР, принятая V Всероссийским съездом Советов 10 июля 1918 г., провозглашала, что Советская Россия «учреждается на основе свободного союза свободных наций, как федерация Советских национальных республик» ^[17]. Несмотря на конфедеративные начала, такое объединение считалось достаточно монолитным образованием, и компартия на момент окончания Гражданской войны ставила приоритетом при формировании союза государственное развитие входящих в него наций. Наиболее ярко все выше обозначенное проявилось в Постановлении о признании независимости Белорусской Советской Социалистической республики: «на почве признания полной свободы самоопределения и перехода власти в руки рабочего класса, создается добровольный и нерушимый союз трудящихся всех наций, населяющих территорию бывшей Российской империи» ^{[18, с. 118]}.

Партия большевиков тактически понимала, что буржуазный национализм ей может быть использован с целью консолидации пролетариата ради мировой социалистической революции. Поэтому на первый план после завершения "братоубийственной" войны и иностранной интервенции встали задачи объединения социалистических республик в один союз (государство). Легитимация образования СССР требовала серьезных как идеологических, так и политико-правовых обоснований. Достаточно неординарным является объяснение причин создания союзного государства Н.И. Пахомовым. Он говорил о том, что буржуазия была «бессильной» в вопросе налаживания взаимодействия между различными народами и национальностями. И подметил, что большевики и раньше не верили в ее способности. Здесь же она просто доказала свое бессилие. Восстановление экономики оказалось невозможным в силу ряда внешних причин. Заключение же союза между республиками произошло не в силу невозможности наладить народное хозяйство, а по объективным причинам и обоюдному согласию наций ^{[19, л. 8]}.

Интересной в данном контексте является обоснование М.Н. Полозом интернационалистской сущности союза. Он говорил, что пролетарское государство как выражение союза всех социалистических республик мира, зафиксированное в Декларации об образовании Союза ССР, должно строиться на международных социалистических принципах. «Внесение какой бы то ни было национальной приметы в герб является неправильным и что было бы гораздо правильнее заменить вензель, написанный русскими буквами и исходящий из русского контекста, пятиконечной красной звездой, приобретшей права государства почти наравне с серпом и молотом» ^{[20, л. 54]}. Именно в связи с этим государствам, входящим в союз, гарантировалась определенная свобода в проведении своей национальной и культурной политики. А права ранее угнетаемых царизмом наций ставились выше, нежели чем права народов Советской России.

Основополагающим для объединения республик в единый союз был вопрос юридической формы. На пленуме ЦК РКП(б), проходившем 18 декабря 1922 г., обсуждалась необходимость разработки текста Договора об образовании СССР. Уже на X Съезде Советов РСФСР, который проходил с 23 по 27 декабря, была поставлена задача заключить договор между РСФСР и Украиной, Белоруссией и Закавказьем ^{[21, с. 217]}. Там говорилось о признании объединения РСФСР, УССР, ЗСФСР, БССР в Союз ССР как своевременного шага. Базисом такого союза признавался принцип равноправия республик и их добровольного присоединения, при котором за ними оставалось право свободного выхода из СССР. Существенным вопросом для делегации была разработка условий вхождения Советской России в союз. В Договоре рассматривались следующие положения: создание общесоюзных органов власти (исполнительных и законодательных); объединение народных комиссариатов; принцип превалирования национальных интересов входящих в союз народов ^{[22, л. 29]}.

Главным предметом для дискуссий стало соотношение Договора, Декларации и Конституции. Предложил принять Декларацию отдельно от Конституции, как это было в США и Франции, М.В. Фрунзе. Ведь «Декларация прав Великой Французской Революции» и «американский закон» - это основной закон, в котором изложены основные государственно-правовые принципы ^{[23, л. 56]}. И.В. Сталин, занявший диаметрально противоположную позицию М.В. Фрунзе, вовсе заявил в отношении Договора, что «над нами будут смеяться», так как в нем не идет речь об основаниях и основах Советского государства - а именно, что власть будет строиться на «диктатуре пролетариата». Именно последняя является сутью любых договоров, которые возможны между советскими республиками ^{[24, л. 56]}.

Далее И.В. Сталин приводит пример Конституции РСФСР, в текст которой вошла Декларация прав трудящегося и эксплуатируемого народа. Эта декларация и основные положения конституции были объединены в «единый основной закон» и составили конституцию Советского государства. Другие варианты соотношения конституции и иных прокламационных документов считаются им нецелесообразными ^{[25, л. 14-15]}. Поддержавший «Кобу» Г.И. Петровский говорил, что если такое серьезное внимание М.В. Фрунзе обращает на историю французской революции, прошедшей еще 150 лет назад, и историю США, то он должен знать базовую для большевизма парадигму – реализация и политическая объективация «диктатуры пролетариата» «не требует свершения на бумаге», а является сущностью власти компартии. Договор об образовании СССР есть обеспечительное средство «диктатуры Советской власти», «диктатуры пролетариата» ^{[26, л. 56]}.

Спустя день после серьезного спора между М.В. Фрунзе и И.В. Сталиным, 30 декабря 1922 г. на заседании РКП(б) и I Съезде Советов были на уровне партийной программы утверждены Декларация и Договор об образовании СССР. Однако юридически приняты они были только на II Съезде Советов Союза ССР. В проекте Договора, предложенном Т.В. Сапроновым, во вводной части говорится, что конституция СССР утверждается как на основании договора об образовании СССР, так и для развития «основных начал государственного устройства» Советского Союза. Поэтому она предлагается «к принятию и представлению на утверждение в качестве договора» между союзными советскими республиками ^{[27, л. 7]}.

На Пленуме ЦК РКП(б) 24 февраля 1923 г. М.В. Фрунзе высказался уже о создании комиссии по руководству над проектами союзной конституции ^{[28, с. 196]}. Через три дня Президиум ЦИК СССР создал расширенную конституционную комиссию, которую возглавил М.И. Калинин ^{[29, л. 1]}. Он же выступил за принятие конституции, в то время как Н.А. Скрыпник, представитель от Украины, - за договор. Разрешил этот спор Т.В. Сапронов, указав на то, что это будет не союз государств, а единое государство. Образуется единое союзное государство, - подытожил М.И. Калинин, - у которого должна быть своя конституция. В данном случае конституция и договор будут существовать совместно. Договор, а не конституция, бывает тогда, когда нет единого государства ^{[30, л. 13]}. В отличие от вышеописанных централистских позиций, как Х.Г. Раковский, так и П.Г. Мдивани, настаивали на принятии усовершенствованного договора, а затем уже конституции ^{[31, л. 6]}. Компромиссную позицию занял Я.Э. Рудзутак, заявивший, что нужно заниматься созданием документа, а название является уже последним делом ^{[32, л. 5]}. Итак, комиссия приняла следующее решение: «Декларация об образовании Союза Советских Социалистических Республик и Договор об образовании Союза Советских Социалистических Республик составляют основной закон (Конституцию) Союза Советских Социалистических Республик» ^{[33, л. 16]}.

Принципы конституции были установлены на XII Съезде ВКП(б), который проходил с 7 по 25 апреля 1923 г. И договор об образовании СССР (в редакции 1922 г.) здесь серьезно пересматривался в соответствии с идеями И.В. Сталина ^[34]. В проекте постановления Союзного Съезда Советов шла речь о том, что основная задача СССР в рамках переходного периода от капитализма к коммунизму состоит в утверждении «мощной» советской власти. «Основные начала декларации прав трудящегося народа», которые были утверждены III Всероссийским Съездом Советов, остаются в силе. Основой организации советской власти становится утверждение, согласно которому источником власти в Союзе является рабочее население республик, объединенное в городские и сельские советы ^{[35, л. 14]}. СССР основывается на «свободном и добровольном союзе свободных наций» - «союзе советских национальных республик» - ради экономического развития, повышения уровня жизни рабочих и крестьян. При сохранении основных положений Конституции РСФСР 1918 г. Съезд Советов СССР объявляет СССР «свободным социалистическим обществом всех трудящихся». Полнота власти у трудящихся масс выражается в Советах Рабочих, Крестьянских и Красноармейских Депутатов ^{[36, л. 16]}.

Вопрос о соотношении прав республик и союза имел первостепенное значение для входящих в него социалистических государств ^{[37, л. 72-73]}. В проекте конституции, принятом в комиссии ЦИК, суверенитет понимался через формулу централизованной федерации – народы советских республик «единодушно» приняли решение об образовании СССР с целью объединения в Мировую Социалистическую Советскую Республику ^{[38, л. 1-3]}. Проекты же Белоруссии и Украины, наоборот, имели конфедеративный характер ^{[39, л. 99-129]}. На IV совещании ЦК РКП(б), которое проходило с 9 по 12 июня 1923 г., И.В. Сталин и поддержавшие его М.В. Фрунзе и Х.Г. Раковский раскритиковали проект конституции от Украины, поскольку там у союзных республик были широкие права, и в этом они видели определенные стремления к конфедеративному устройству ^{[40, с. 264, 269, 270]}.

Формирующаяся конституционная доктрина в 1922-1923 г., основанная на политико-правовой идеологии В.И. Ленина, имела определенные основания в предшествующей образованию союза Конституции РСФСР 1918 г. Выдержки из этого документа, в частности, использовались И.В. Сталиным для обоснования концепции союзного государства. Помимо него, другие партийные деятели, принимавшие участие в принятии Договора и Декларации об образовании СССР, ссылались на первую советскую конституцию. Однако в арсенале политической аргументации большевиков были также идеологические формулы и лозунги. Как выяснилось, первым, наиболее существенным вопросом в ходе конституционного оформления Советского Союза была форма правового текста, утверждающего юридически Советское государство. Велись ожесточенные спору по поводу соотношения таких актов, как договор, декларация и конституция. В итоге приняли решение, что декларация и договор вместе и составляют союзную конституцию. На партийных собраниях обсуждались принципы конституционной системы союза, а также права республик и союза, соотношение и разделение их полномочий. Таким образом, становится ясно, что конституционное строительство союзного государства было далеко неоднозначным и прошло трудные этапы, прежде чем юридически окончательно был оформлен Советский Союз.

***

Право наций на самоопределение разрабатывалось В.И. Лениным, как и в целом партией большевиков, на протяжении всего периода его творческой жизни. Эта концепция постепенно, по мере нарастания революционных настроений в России, наполнялась классовым, пролетарским, интернациональным содержанием. В конечном итоге такое понимание этого важнейшего для советского государственного устройства понятия определило конструкцию Советского Союза на весь период его существования. По мнению А.Н. Медушевского, советская модель федерализма была уникальна тем, что, с одной стороны, был принят конфедеративный принцип (право сецессии), с другой стороны, федеративные начала равноправия субъектов и общих принципов их формирования не были соблюдены ^{[41, с. 269-270]}.

Если посмотреть на оценки советского проекта с позиции его современников, то они вовсе не рассматривали Советский Союз как федерацию. Э.Э. Понтович считал, что СССР не является классическим видом государственного устройства как федерация и конфедерация (западный мир), а представляет собой государственно-централизованное гражданское общество ^{[42, с. 8-10]}. Б.Д. Плетнев и вовсе считал союз унитарным государством с автономными территориями ^{[43, с. 30]}. С.М. Диманштейн охарактеризовал советское государство как смесь федерализма и централизма ^{[44, с. 25-26]}, а И.В. Сталин определил союз как трудовую державу ^{[45, с. 5]}.

Итак, основополагающие принципы права наций на самоопределение стали предметом конституционных дискуссий в 1922-1923 гг. Они стали причиной споров по поводу формы конституционного документа, образующего союз, – договор или конституция. Отсюда же вытекал важный вопрос соотношения прав республик и союза. В статье была показана как эволюция, так и реализация данного политико-идеологического принципа в конституционной доктрине формирующегося Союзного государства.

You can simply select and copy link from below text field.