Addressing the problems of security of the Arctic Region from the perspective of regime theory in English-language scientific literature

Kovalev Andrei Andreevich PhD in Politics Associate Professor at the North-West Institute of Management, branch of RANEPA 199178, Russia, Sankt-Peterburg oblast', g. Saint Petersburg, ul. Srednii Prospekt, V.o., 57/43 senator23@yandex.ru Other publications by this author

В современном все более глобализирующемся и взаимозависимом мире возрастает практическое значение теории международных режимов. Международные режимы чаще всего понимают как совокупность определенных правил принятия решений в определенной сфере. Эти правила вырабатываются с учетом целей и интересов различных политических акторов. Можно вспомнить режимы международной торговли, режимы морского судоходства и режимы нераспространения определенных типов оружия. Режимы призваны, в идеале, увеличить степень международной безопасности и уменьшить риск потенциальных конфликтов, которые в последнее время вспыхивают в мире все чаще и чаще.

Проводимая в последние десятилетия под эгидой США глобализация привела к ухудшению международной обстановки и целостного политического климата на планете. Глобализация, в числе прочего, привела к высокой степени взаимозависимости современных государств. Это означает, что действия одних государств могут повлиять на благосостояние других государств и их граждан. Чтобы избежать непредвиденных социальных и экономических последствий и негативных политических ситуаций в сложном мире, государства стремятся к сотрудничеству. Международные режимы формируются как способ институционализации и координации сотрудничества по конкретным вопросам.

Актуальность данного исследования обусловлена, по меньшей мере, двумя обстоятельствами. Во-первых, происходящее в наше время противостояние цивилизаций делает актуальным изучение основных западных концепций, относящихся к проблемам международной безопасности, в том числе рассматривающих теории режимов. Для лидеров нашей страны было бы важной и актуальной задачей понять суть политического мышления оппонентов, потому что на Западе политики, как правило, прислушиваются к теоретическим выводам и практическим советам ученых: философов, политологов, социологов, юристов. Во-вторых, в последнее время особую значимость приобретает проблема международно-правового статуса Арктики – региона, становящегося все более привлекательным для мировой экономики вследствие изменений климата и неисследованных природных ресурсов. Отсюда цель настоящей работы – исследовать основные концепции теории режимов, существующие в англоязычной литературе и относящиеся, в том числе, и к проблеме целостной безопасности Арктического региона.

В целом, понимание режимов в англоязычной научной литературе базируется на том понятийном определении, что режимы - наборы принципов, норм, правил и процедур принятия решений, вокруг которых сходятся ожидания участников в определенной области международных отношений. Профессор Стэнфордского университета Стивен Краснер определяет принципы как убеждения в определенных фактах, причинно-следственных связях и истинности; нормы - как стандарты поведения, определяемые с точки зрения существующих прав и обязанностей; правила - как конкретные предписания или предписания к действию; процедуры принятия решений - как преобладающая практика для создания и реализации коллективного выбора ^[27]. Иными словами, режимы можно понимать как правила игры, согласованные субъектами международного сообщества, которые устанавливают диапазон законного или допустимого поведения в определенном контексте или виде деятельности.

Режим представляется чем-то большим, чем просто временными договоренностями, которые меняются при каждой смене власти или интересов ^[26]. Кроме того, концепция режимов представляет собой форму сотрудничества, которая не ограничивается реализацией собственных краткосрочных интересов, ибо в ней воплощено некое чувство общей ответственности государств-членов. Профессор Краснер также подчеркивает, что существует различие между принципами и нормами, с одной стороны, и правилами и процедурами, с другой ^[27].

Режим не обязательно должен принимать форму определенной конкретной организации, но часто будет воплощать в себе определенный набор политических институтов. В англоязычной литературе международные режимы определяются как политические образования, предполагающие некоторую форму институционализированного сотрудничества и создание правил и принципов, регулирующих поведение государства в определенной международно-правовой сфере. В англоязычной литературе чаще всего приводят такие примеры международных режимов: право морского режима (Конвенция ООН по морскому праву), международный режим прав человека (Конвенция ООН о правах человека), международный режим изменения климата (Рамочная конвенция ООН об изменении климата) и режим Антарктики (регулируемая система договора об Антарктике).

Стивен Хаггард и Бет Симмонс констатируют, что международные режимы стали основным объектом эмпирических исследований и теоретических дискуссий в международных отношениях в конце 70-х и 80-х годов ^[22]. Проблематика развивалась из-за неудовлетворенности доминирующей неореалистической концепцией мирового порядка как хаотичной и неуправляемой системы межгосударственных отношений с нулевым коэффициентом полезного действия. Тем не менее, эта система способствовала росту международного сотрудничества после Второй мировой войны.

Некоторые ученые полагают, что режимы являются важной характеристикой международной системы, и что на международной арене невозможно создать желаемое шаблонное поведение без создания определенного режима ^[30],[34]. Другие утверждают, что концепция режимов вводит в некое заблуждение, отвергая саму идею о том, что принципы, нормы, правила и процедуры принятия решений играют важную роль на международной арене ^[4]. Однако взгляды большинства исследователей теории режима находятся где-то посередине между этими двумя крайними позициями, придерживаясь «модифицированной структурной» концепции ^[27].

При каких условиях развиваются режимы? Ученые, придерживающиеся модифицированной структурной точки зрения, выявили ряд ключевых факторов, которые могут привести к созданию, сохранению и распространению режима. Взгляды, существующие в англоязычной научной литературе, варьируется относительно того, как эти факторы сгруппированы, но их основное содержание аналогично. Режимы могут работать, основываясь на двух факторах: во-первых, на факторах, основанных на интересах, во-вторых, на факторах, основанных на власти. Кроме того, есть все основания полагать, что на формирование режима могут влиять определенные экзогенные факторы, не имеющие прямого отношения к рассматриваемому вопросу.

Факторы на основе интересов

Доминирующая идея в теории международного сотрудничества и теории режима состоит в том, что государства сотрудничают, чтобы в максимально возможной форме способствовать реализации своих индивидуальных и коллективных интересов. Основополагающая предпосылка заключается в том, что политические институты, включая международные режимы, возникают, когда заинтересованные стороны участвуют в интерактивном, то есть при максимально широком взаимодействии всех участников, процессе принятия решений и стремятся координировать свое поведение, чтобы добиться взаимного согласия. Есть несколько подходов к факторам, основанным на интересах, которые можно рассматривать как условия для развития режима. Рассмотрим некоторые подходы, в частности: 1. теоретико-игровой подход; 2. микроэкономический подход; 3. подход к ведению переговоров.

1. Теоретико-игровой подход

Одним из способов объяснить, как факторы, основанные на интересах, могут привести к институционализированному сотрудничеству и международным режимам, является теория игр. Профессор Калифорнийского университета Артур Стейн представляет эту точку зрения в статье «Координация и сотрудничество: режимы в анархическом мире» ^[31]. Ученый рассматривает два обстоятельства, при которых нечем не сдерживаемый индивидуальный выбор все-таки стимулирует сотрудничество. Первое происходит, когда у индивидов есть общий интерес, но индивидуальное действие может привести к взаимовыгодным и наивысшим оптимальным результатам («дилемма общего интереса»). Следуя этой логике, можно создать режим на международной арене для решения проблем, связанных с неоптимальными последствиями одностороннего поведения. Например, можно утверждать, что режим международной торговли, созданный после окончания Второй мировой войны, являлся для некоторых стран способом избегнуть существующие торговые барьеры, что приводило к улучшению их положения. Весомый аргумент состоит в том, что всем странам было бы лучше в мире, который позволяет свободно и взаимовыгодно обмениваться товарами, минуя границы.

Второе обстоятельство, при котором безусловный индивидуальный выбор создает стимулы для сотрудничества - это когда отдельные действия могут привести к нежелательным результатам и когда выбор одного актора зависит от выбора, сделанного другим («дилемма общего отвращения».)

В этой ситуации субъекты с условными стратегиями не обязательно предпочитают один и тот же результат, но соглашаются с тем, что имеется, по крайней мере, один результат, которого все они хотят избежать. Без взаимовыгодной координации участники могут получить наименее предпочтительный результат. Классическим примером такой игры является взаимное гарантированное уничтожение с помощью ядерного оружия, которое не раз угрожало человечеству, особенно во время Кубинского ракетного кризиса. И СССР, и США, естественно, хотели избежать ядерной войны, но ни один из лидеров этих сверхдержав не хотел «отступать» первым.

Теоретико-игровой подход не дает ясного и четкого объяснения того обстоятельства, как потребность в сотрудничестве и координации институционализируется и приводит к определенному режиму, но он обеспечивает важное обоснование того обстоятельства, почему государства выбирают сотрудничество в определенных областях.

2. Микроэкономический подход

Другая известная теория формирования международных режимов основана на микроэкономическом подходе. В своей статье «Спрос на международные режимы» профессор Принстонского университета Роберт Кохейн утверждает, что международные режимы часто развиваются в результате действия механизмов спроса и предложения, когда выгоды режима перевешивают возможные издержки ^[26]. Кохейн представляет себе международный режим как экономический рынок, на котором государства основывают свое решение о присоединении к режиму на тщательных расчетах необходимых затрат и возможных выгод. В мире, характеризующемся управленческой аморфностью и политической неопределенностью, основная функция режима заключается в содействии заключению взаимовыгодных соглашений между государствами во избежание нежелательных последствий.

Профессор Кохейн стремится объяснить, почему существует спрос на международные режимы и почему именно государства заинтересованы в них в первую очередь. Кохейн утверждает что «как и несовершенные рынки, мировая политика характеризуется институциональными недостатками, которые препятствуют взаимовыгодной координации». Если исходить из того, что субъекты являются рациональными и что режимы являются средствами содействия заключению соглашений между этими субъектами, то спрос на международные режимы по любой заданной цене будет варьироваться в зависимости от того, насколько государству нужны соглашения и насколько режим способен содействовать этим соглашениям. Кроме того, Кохейн утверждает, что международный режим будет востребован, если он действительно сможет сделать возможными соглашения, которые иначе просто не смогут возникнуть. В этой ситуации режим будет эффективным. Причина, по которой международный режим иногда становится наиболее эффективным решением, заключается в том, что зачастую существуют операционные издержки, неполная и недостоверная информация и отсутствие правовой основы для заключения соглашений с другими государствами.

Международный режим может снизить операционные издержки, когда высока концентрация нерешенных проблем и накопившихся вопросов, и может достичь большего и масштабного эффекта за счет организации единого переговорного процесса, применимого к различным темам и соглашениям. Государства в международной системе часто сталкиваются с такими проблемами, как асимметричная информация (некоторые участники имеют больше информации об определенной ситуации, чем другие); моральный риск (некоторые соглашения могут поощрять менее кооперативное поведение); а также обман и безответственность (нечестные субъекты, не намеревающиеся выполнять свои обязательства). Кохейн утверждает, что создание международных режимов способно уменьшить такого рода неопределенность и риск, ибо отдельные вопросы увязываются друг с другом и, тем самым, улучшаются количество и качество информации, доступной субъектам. Режимы могут расширить связи между субъектами и, таким образом, привести к распространению информации о ресурсах других правительств, переговорных позициях, внутренних оценках ситуации, намерениях, интенсивности предпочтений и их готовности придерживаться соглашений.

3. Переговорный подход

Профессор Школы научных исследований и управления в области экологии имени Д. Брена Университета штата Калифорния Янг Оран и профессор Института морских наук Калифорнийского университета Гейл Ошеренко в своем исследовании акцентируют внимание на том, как институциональные переговоры влияют на формирование международного режима ^[36]. Они утверждают, что «режим формируется, когда участники достигают соглашения на условиях взаимоприемлемого конституционного договора».

Переговорный подход также основан на стремлении субъектов к достижению совместных выгод на основе сотрудничества, но при этом особое внимание уделяется условиям существования «контрактной зоны», которая, как можно ожидать, будет способствовать усилиям по формированию режима.

Янг Оран и Гейл Ошеренко описывают ряд факторов, которые могут повлиять на формирование режима: интегративный торг; справедливые и взаимовыгодные варианты; действенные решения; экзогенные потрясения или кризисы; общее благо; наука и техника; соответствующие стороны; механизмы соблюдения; определенные персоны в качестве лидеров.

Во-первых, институциональный результат, который все стороны смогут счесть справедливым, необходим для формирования режима. Зачастую государства считают справедливость более важной, чем даже саму эффективность, и поэтому этот аргумент может объяснить, почему некоторые международные режимы не являются оптимальными по теории Вильфредо Парето (как известно, оптимальность по Парето – это такое состояние некоторой системы, при котором значение каждого частного показателя, определяющего систему, не может быть улучшено без ухудшения других). Во-вторых, для того чтобы режим способствовал формированию действующих лиц, необходимо иметь в виду какое-то конкретное решение или план. Значимость влияет на способность формировать между государствами конвергентные ожидания в международных переговорах. В-третьих, для формирования международного режима вопрос должен быть политическим приоритетом для соответствующих участников. Если проблема не является приоритетной, то в таком случае меньше вероятности, что заинтересованные стороны захотят для ее решения пройти через процесс формирования режима. В-четвертых, режим с большей вероятностью формируется, когда стороны имеют некоторую концепцию общего блага, связанного с рассматриваемой проблемой. Наконец, скорее всего, режим сформируется, если все стороны, заинтересованные в проблеме или проблемной области, участвуют в процессе формирования режима. Это важно, потому что трудно найти долговременное решение рассматриваемой проблемы, если некоторые из важных заинтересованных сторон просто отсутствуют.

Факторы, основанные на силе

Реалистическая и неореалистическая традиция подчеркивает важность конфигураций и структур власти в международном сообществе для понимания и прогнозирования возможных коллективных результатов ^[27]. Они предполагают, что международные режимы созданы и структурированы, чтобы служить интересам доминирующих членов международной системы. Такой подход рассматривает одно или несколько влиятельных государств, заинтересованных в данном вопросе, в качестве непременного условия для формирования режима. Доминирующие члены международного сообщества могут создавать режимы, которые служат их собственным интересам или коллективным интересам всех вовлеченных сторон. Исследования динамики власти в международном сообществе многочисленны и сложны, и в этой статье мы представим лишь краткий обзор взглядов сторонников теории гегемонистской стабильности. Важно отметить, что существуют альтернативы и различные варианты этого подхода, которые в этом исследовании не будут полностью отражены ^[1],[5].

Гегемонистская стабильность

Теория гегемонистской стабильности предлагает одно из наиболее широко используемых объяснений динамики режима ^[22]. Этот подход рассматривает присутствие гегемона как необходимое условие для появления институциональных механизмов на международном уровне ^[21]. Гегемон - это государство с превосходящими большинство государств материальными и военными ресурсами, обширными природными богатствами, более развитой торговлей, более совершенной финансовой системой и т.п. Идея, лежащая в основе этой теории, заключается в том, что рассредоточение власти среди многих заинтересованных сторон может стать препятствием для формирования режима, поскольку оно в состоянии увеличить операционные издержки.

Одно могущественное государство может действенным образом повлиять на других, дабы они согласились с его предпочтениями в отношении институциональных механизмов и тем самым сделали возможным международный режим. Гегемон может использовать свою власть по-разному в отношении создания международного режима. Миролюбиво и позитивно настроенный гегемон готов нести непропорциональную часть краткосрочных затрат на создание международного режима для обеспечения общего блага, чтобы получить выгоды в долгосрочной перспективе, такие как свободная торговля, престиж, слава или, возможно, даже больше власти в грядущей международной системе. Такой подход во многих отношениях дополняет позицию, основанную на интересах: стороны могут захотеть сотрудничать по определенному вопросу, чтобы максимизировать коллективные интересы. Но существует необходимость в том, чтобы влиятельное государство несло значительную часть расходов по институционализации сотрудничества и возможного создания режима. Гегемон также может использовать международный режим в качестве инструмента для укрепления своих собственных особых интересов. Агрессивно настроенный гегемон может использовать свою власть, чтобы навязывать режимы другим субъектам, используя санкции, а также различные стимулы, для того чтобы заставить других участников действовать в соответствии с выгодными ему принципами, нормами, правилами и процедурами принятия решений, независимо от предпочтений других государств.

Большая часть литературы по теории режимов посвящена торговым или экологическим режимам, в то время как исследований, посвященным институционализированному сотрудничеству в области безопасности, мало. В традиционной научной литературе, основывающейся на реалистическом практицизме, безопасность рассматривается как нечто, что государства должны обеспечивать собственными силами. С этой точки зрения, государства будут заключать военные союзы только в случае необходимости, дабы получить военную силу и содействовать своим собственным интересам. С другой стороны, имеются и сторонники идеалистической позиции, согласно которой государства должны порвать с традиционной дипломатией и альянсами и создать систему мира, основанную на коллективной безопасности ^[28]. Вместе с тем, бесспорно, государства могут добиться совместных успехов на основе сотрудничества, в том числе по вопросам безопасности.

Профессор Чикагского университета Чарльз Липсон утверждает, что исследования режимов безопасности проводились в трех областях. Во-первых, ведутся исследования по вопросам контроля над вооружениями и соглашений о контроле над вооружениями, конкретно касающихся ядерного распространения и соглашений о вооружениях в период холодной войны. Во-вторых, есть исследования о Системе Европейского Концерта, когда великие и могущественные государства сотрудничали по вопросам безопасности в рамках Венской системы международных отношений после наполеоновских войн. Наконец, имеются исследования по сотрудничеству в области безопасности во время холодной войны, хотя и не использующие подходы и терминологию теории режима^[28].

Профессор Колумбийского университета Роберт Джервис представляет теорию режимов безопасности, основанную на интересах ^[24]. Профессор Джервис утверждает, что как стимулы, так и препятствия для установления режима в сфере безопасности особенно велики из-за дилеммы безопасности. Идея дилеммы безопасности заключается в том, что силы, направленные на повышение безопасности одного государства, автоматически и непреднамеренно снижают безопасность других государств. Таким образом, режимы безопасности приобретают особую ценность, поскольку индивидуальные действия могут быть дорогостоящими и опасными и особенно труднодостижимыми именно вследствие опасений, что другие нарушат общее согласие и единые договоренности.

В рассматриваемой работе профессор Джервис продолжает анализировать условия для формирования действенного режима безопасности. Во-первых, великие державы должны захотеть установить его и предпочесть создание режима той ситуации, когда государства действуют в одностороннем порядке. Это означает, что государства должны быть удовлетворены существующим положением, а не пытаться продвигать свои интересы, действуя в одностороннем порядке. Во-вторых, субъекты должны верить, что другие разделяют отстаиваемые ими ценности, в том числе стремление к взаимной безопасности и сотрудничеству. Джервис утверждает, что лица, принимающие ответственные решения, часто именно переоценивают, а не недооценивают агрессивность других, что может привести к неправильному восприятию оппонента. Такое деформированное восприятие, в конечном итоге, приведет к исключению международных режимов в качестве альтернативы. В-третьих, все заинтересованные стороны должны считать, что сдерживающий экспансию международный режим (подразумевающий статус-кво) предпочтительнее дальнейшего безудержного расширения. Если один или несколько участников искренне считают, что их интересы безопасности лучше обеспечиваются лишь путем односторонних действий и дальнейшего увеличения активности в ущерб другим акторам, то никакой действенный режим безопасности невозможен. В-четвертых, война и индивидуальное стремление к безопасности должны рассматриваться в современную эпоху как дорогостоящие мероприятия. Государства, которые не боятся войны, не захотят создать режим, чтобы предотвратить ее, и государства, которые считают, что наращивание вооружений однозначно является благом, не будут иметь стимулов для сотрудничества в целях сокращения расходов на вооружение. Наконец, Джервис утверждает, что на формирование режима также влияют факторы, непосредственно связанные с дилеммой безопасности. Если легко отличить оборонительные меры от наступательных, то индивидуалистические меры безопасности будут «относительно дешевыми, безопасными и эффективными, и будет меньше необходимости в создании режимов».

Когда наступательные и оборонительные меры безопасности трудно различить и когда защита более эффективна, чем нападение, то государства, которые хотят сохранить статус-кво, имеют значительное преимущество, стремясь к созданию и поддержке международного режима. Другими словами, вероятность режимов безопасности является наибольшей, когда риск или издержки односторонней политики безопасности достаточно велики, чтобы государства, стремящиеся к статус-кво, были нацелены на сотрудничество, в то время как риск нападения «неожиданного агрессора» не настолько велик, чтобы полностью препятствовать сотрудничеству.

Эти условия фокусируются главным образом на факторах, основанных на интересах, и в меньшей степени на нормах и специфических конфигурациях власти. Таким образом, формирование режима безопасности является сложным процессом, и условия, которые должны быть при этом выполнены, высоки. Джервис использует эту теорию для объяснения образования и падения Системы Европейского Концерта, которая преобладала в европейских международных отношениях в 1815-1823 гг. ^[24]. Он утверждает, что великие державы в этот период не стремились максимизировать свою индивидуальную позицию власти, не использовали в своих интересах слабости других, и не готовились к войне или не угрожали ей. Их поведение скорее показывало регулярность, общее понимание блага и стремление к созданию общих норм. Джервис утверждает, что государства, по-видимому, принимают политические решения, ориентируясь на долгосрочные выгоды, а не на краткосрочные. Это указывает на то, что они считают международную политику относительно стабильной. Другими словами, личные интересы определяются коллективным образом, а не только каждым государством индивидуально. Профессор также утверждает, что Система Концерта не всегда отражала базовые возможности держав и что результаты были фактически относительно автономны от системы распределения власти. Это явный контраст с тем, что предписывают факторы, основанные исключительно на власти.

Обратимся к англосаксонскому пониманию вопроса, возможен ли режим безопасности в Арктике? Чтобы приблизиться к пониманию этой проблемы, нам нужно более четкое определение того, как на самом деле выглядит режим безопасности в современную эпоху. Определение международного режима как простой совокупности принципов, норм, правил и процедур принятия решений, вокруг которых сходятся ожидания субъектов в определенной области международных отношений, является расплывчатым. Такое определение, с другой стороны, является целенаправленно широким, с тем чтобы можно было охарактеризовать существующие различные механизмы как режимы международной безопасности.

За прошедшие десятилетия в Арктике сотрудничество по некоторым вопросам безопасности развивалось, а по другим - нет. Поэтому важно использовать различие между различными видами безопасности, обозначенными нами как «жесткая» и «мягкая безопасность».

Само различие между «жесткой» и «мягкой» защитой является искусственным и часто может вводить в заблуждение, поскольку эти проблемы генетически связаны друг с другом. Тем не менее, это различие является ценным для обозначения, в каких областях оппоненты находят точки соприкосновения и возможности для сотрудничества, а в каких нет. Основное внимание уделим жесткой или традиционной безопасности. Жесткая безопасность часто изучается с военной точки зрения, и мощь того или иного государства является важнейшей составляющей такого анализа.

Жесткая безопасность касается защиты национального государства от внешних угроз, вызовов, уязвимостей и рисков, таких как вторжение, оккупация или захват части территории. В арктическом регионе такие вопросы, как защита границ (как на суше, так и на море), стали особенно важными сейчас, когда происходит потепление климата, лед тает и открываются новые морские пути, а экономическая активность в регионе в целом возрастает. Кроме того, континентальный шельф с богатыми природными ресурсами Северного Ледовитого океана усложняет ситуацию, когда речь заходит об охране территории. Некоторые из существующих территориальных и экономических претензий оспариваются, и, хотя современные государства, в целом, привержены международному праву, эти претензии могут стать очень значимыми для арктической среды безопасности, поскольку высказывающие их страны готовы всемерно защищать свои интересы ^[20].

Напротив, мягкая безопасность не обязательно касается конкретного национального государства, но часто выходит за его границы. Категория «мягкой безопасности» содержит проблемы, касающиеся окружающей среды, изменения климата, торговли, транснациональной преступности и безопасности человека и др. Многие из этих проблем особенно заметны в арктическом регионе. Например, усиление антропогенной деятельности в суровых условиях увеличило потребность в поисково-спасательных операциях и ликвидации разливов нефтепродуктов. Проблемы «мягкой» безопасности в Арктике часто требуют военного вмешательства и специальных знаний о том, как действовать в этих суровых условиях. Это свидетельствует о том, что эти два аспекта безопасности тесно взаимосвязаны.

Режим безопасности в этих областях повлечет за собой создание и установку общих принципов, норм, правил и процедур принятия решений о том, как арктические государства должны реагировать на возникающие угрозы и вызовы в Арктике. Это не обязательно должен быть некий официальный институт, но такое сотрудничество может вылиться в форму институционализированного диалога или установления определенных договоренностей между странами.

Международный режим будет означать набор принципов, норм, правил и процедур принятия решений о том, как арктические государства смогут в случае необходимости защищать свой суверенитет; защищать границы, территориальные претензии и природные ресурсы; реагировать на возможные антропогенные экологические катастрофы и рост человеческой деятельности. Такие принципы, нормы, правила и процедуры принятия решений могли бы помочь предотвратить возможные недоразумения между арктическими государствами.

На основе независимых переменных можно принять ряд проверяемых гипотез. В целом, чем больше может возникнуть гипотез, тем больше будет необходимости и пользы для режима безопасности в Арктическом регионе ^[11].

Список гипотез не является исчерпывающим и не включает все аспекты теории режимов, но охватывает те аспекты, которые, по нашему мнению, сейчас наиболее актуальны.

Гипотезы на основе интересов

Гипотеза №1. Есть общие угрозы безопасности и интересы в Арктике, определенные заинтересованными странами;

Гипотеза №2. Угрозы безопасности и интересы в Арктике являются приоритетом для заинтересованных стран;

Гипотеза №3. Заинтересованные страны определили, что есть взаимные выгоды от институционализации сотрудничества в области безопасности;

Гипотеза №4. Заинтересованные страны предпочитают статус-кво потенциальному конфликту в результате односторонних действий в Арктике;

Гипотеза №5. Заинтересованные страны не в состоянии провести различие между военными мерами других стран, нацеленными на охрану границ и защиту ресурсов (оборонительные), и мерами, направленными на нападение на другие государства (наступательные);

Гипотеза №6. Существует важное и справедливое решение для институционализации сотрудничества в области безопасности, и это решение затрагивает все арктические государства.

Гипотезы, основанные на силе

Гипотеза №7. Есть сильное государство, готовое нести большую часть расходов по институционализации сотрудничества в Арктике

Таким образом, само разнообразие существующих гипотез и подходов к решению целого комплекса важнейших проблем, связанных с разнообразными аспектами применения теорий режимов применительно к Арктическому региону, свидетельствует об их важности как в теоретическом, так и в практическом аспектах для англоязычных ученых.

В целом, в последние несколько лет вопрос о конфликте или сотрудничестве в Арктике широко и активно освещался как в средствах массовой информации, так и в научных кругах. Большинство ученых постепенно приходят к выводу, что регион и впредь останется мирным, потому что уровень разностороннего и взаимовыгодного сотрудничества там довольно высок ^{[2],[3],[6],[7],[8] [16],[19]}. Арктическое управление и арктические институты также были в некоторой степени изучены в последние годы. Эти исследования были сосредоточены на эффективности и роли существующих арктических институтов (в основном Арктического совета).

Также ряд ученых сосредоточились на изучении текущих территориальных претензий в регионе.

Влиятельный ученый-международник Майкл Байерс опубликовал ряд работ по правовым аспектам Арктики, утверждая, что регион останется мирным ^[12]. В своей книге «Кто владеет Арктикой? Изучая споры о суверенитете на Севере» ученый рассматривает территориальные претензии и политические действия, предпринятые лидерами пяти арктических прибрежных государств, и приходит к выводу, что военные события в регионе совершенно естественны и происходят в правовых рамках ЮНКЛОС ^[18]. Его работа чрезвычайно ценна как свидетельство идущего сотрудничества, но его исследований явно не достаточно, когда речь заходит о теоретических рамках международной политики в Арктике.

Сотрудник Исследовательского центра Эймса Ян Броснан анализирует возможности сотрудничества в традициях неолиберально-институционалистской парадигмы ^[16]. В статье «Сотрудничество или конфликт в меняющейся Арктике?» исследуются пути и стимулы сотрудничества через общие вопросы, изложенные в стратегических заявлениях арктических прибрежных государств, и выявляются стимулы для сотрудничества во всех рассматриваемых областях. Катрин Кейл более глубоко рассматривает вопрос, как формируются интересы арктических государств (с акцентом на нефть и газ) и что Арктический регион означает для этих стран в культурном отношении ^[25].

Большая часть литературы, описывающая Арктику как потенциальную зону конфликта, представлена именно в СМИ, а не учеными. Хотя это мнение часто основано на недостатке информации, однако его нельзя полностью игнорировать. За несколько последних лет было опубликовано несколько актуальных статей на злобу дня, описывающих ситуацию в броских формулах наподобие «гонка за Арктикой», «новая холодная война» ^{[23],[29],[32]} и др. Следует отметить, что именно СМИ зачастую бездумно подогревают уровень политической напряженности и вместо взвешенного анализа ситуации способствуют раздуванию конфликтных настроений. Впрочем, такова природа СМИ, которые заботятся, прежде всего, о бездумном росте интереса к рассматриваемей ситуации, нежели о ее действенном и взаимовыгодном урегулировании.

С этой точки зрения существует ряд академических источников, исследующих, в том числе, и воздействие СМИ на развитие ситуации. Научный сотрудник по управлению мировым океаном в Совете по международным отношениям Скот Борджерсон в нескольких статьях для издания «Foreign Affairs» описывает ситуацию как геополитическую «большую игру» ^{[13],[14],[15]}. В этих статьях больше внимания уделяется определенным заявлениям политических лидеров и усилению милитаризации региона, чем собственно правовому аспекту. Тайваньские ученые Вэй-Эн Тан и Юй-тай Цай, с другой стороны, делают вывод о том, что конфликт в Арктическом регионе вряд ли удастся урегулировать с помощью ЮНКЛОС, но они также признают позитивные сдвиги в сотрудничестве ^[33].

Исследования режимов и институтов в Арктике, в основном, касаются деятельности Арктического совета и связанного с ним экологического режима в этом регионе. Влиятельный ученый Оран Янг много писал о международных экологических режимах с использованием различных механизмов в Арктике в качестве тематических исследований. В своих публикациях ученый основное внимание уделяет формированию режима в регионе. Профессор Янг также изучил возможные реформы в системе управления Арктикой. В статье «Куда ведет Арктика? Конфликт или сотрудничество на Приполярном Севере?» он предлагает новую и более эффективную трехстороннюю структуру управления в Арктике, основанную на существующих институтах региона ^[35].

Итак, в современной англоязычной научной литературе наблюдается значительный интерес к рассмотрению проблем Арктического региона с точки зрения теории режимов, обусловленный, прежде всего, растущей практической значимостью этой проблематики. Спектр концепций ученых довольно широк, но ученые, в отличие от СМИ, как правило, стремятся к мирному и бесконфликтному решению существующих и вновь возникающих проблем. В рассмотренных нами работах явственно прослеживается апелляция не к эмоциям, а к здравому политическому смыслу, реализации которого в Арктическом регионе в немалой степени способствует теория режимов.

You can simply select and copy link from below text field.