Статья 'Доступ к правосудию и проблемы его ограничения в уголовном судопроизводстве России' - журнал 'Юридические исследования' - NotaBene.ru
по
Journal Menu
> Issues > Rubrics > About journal > Authors > About the Journal > Requirements for publication > Council of editors > Redaction > Peer-review process > Policy of publication. Aims & Scope. > Article retraction > Ethics > Online First Pre-Publication > Copyright & Licensing Policy > Digital archiving policy > Open Access Policy > Article Processing Charge > Article Identification Policy > Plagiarism check policy
Journals in science databases
About the Journal

MAIN PAGE > Back to contents
Legal Studies
Reference:

Access to justice and problems of its restriction in criminal proceedings in Russia

Maslennikova Larisa Nikolaevna

Doctor of Law

Professor, the department of Criminal Procedure Law, Kutafin Moscow State Law University

125993, Russia, g. Moscow, ul. Sadovaya-Kudrinskaya, 9

mln1954@yandex.ru
Topilina Tatiana

Postgraduate student, the department of Criminal Procedural Law, Kutafin Moscow State Law University

125993, Russia, g. Moscow, ul. Sadovaya-Kudrinskaya, 9

markova.tatyana.a@yandex.ru
Other publications by this author
 

 

DOI:

10.25136/2409-7136.2020.7.33845

Received:

06-09-2020


Published:

13-09-2020


Abstract: The article analyzes the controversial issues of defining the concepts of "right of access", "accessibility of justice to justice", "accessibility of court", "access to court", as well as the problems of restricting access to justice in criminal proceedings. The authors analyze in detail the existing approaches to the definition of these concepts. The subject of the study is the norms of Russian and foreign legislation regulating the right to access to justice in criminal proceedings. The object of the study is the legal relations arising from the realization of the right to access to justice. When writing the work, the following methods were used: universal system method of cognition, comparative legal, formal legal, statistical methods, as well as the method of logical analysis of normative legal acts. It is shown that the concept of "accessibility of justice" expresses an external objective factor unrelated to the criminal justice system, and "access to justice" in criminal proceedings should be considered as an internal objective factor, an intra-system factor associated with the very architecture of the construction of criminal proceedings, due to its public-legal nature. The authors analyze the study of complaints about the restriction of the right to access to justice received by the Commissioner for Human Rights in the Russian Federation. The conclusion is substantiated that it is necessary to create a fundamentally new algorithm (legislative model) of the initial stage of criminal proceedings, providing access to justice without destroying the fundamental basis of criminal proceedings, while maintaining an optimal ratio between public and dispositive beginnings of criminal proceedings.


Keywords:

access to justice, accessibility of justice, access to the court, criminal proceedings, criminal proceedings, criminal procedure law, pre-trial proceedings, initiation of a criminal case, digital interaction, digital technologies

This article written in Russian. You can find original text of the article here .

Доступ к правосудию и проблемы его ограничения является одним из актуальнейших вопросов современной уголовно-процессуальной теории и практики уголовного судопроизводства. В обществе растет недовольство населения России сложностью достижения правосудия в случае совершения преступления. Взгляд населения на достижение правосудия в уголовном судопроизводстве имеет принципиальное значение для оценки его эффективности, для оптимизации уголовного судопроизводства.

Изучение и анализ 435 жалоб, поступивших в отдел защиты прав потерпевших и иных участников уголовного процесса аппарата Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации в 2019-2020 годы, подтверждают наличие серьезных препятствий (ограничений) у граждан России на пути к правосудию в уголовном судопроизводстве. При чем эти препятствия носят как внешний, не связанный с системой уголовного судопроизводства, характер, так и внутрисистемный, то есть связанный с архитектурой уголовного судопроизводства характер.

Для разрешения проблем ограничения доступа к правосудию в уголовном судопроизводстве необходимо определиться с пониманием таких понятий как «доступ к правосудию», «доступность правосудия», «право на доступ к правосудию», «обязанность обеспечить доступ к правосудию».

В литературе понятие «доступ к правосудию», как правило, используется как феномен без раскрытия его содержания, тем более без учета специфики доступа к правосудию в гражданском и уголовном судопроизводстве. Чаще всего феномен «доступ к правосудию» упоминается в контексте «право на доступ к правосудию». Впервые анализ права на доступ к правосудию был дан в 1975 г. Европейским Судом по правам человека, который рассмотрел право на доступ к правосудию как составляющую права на судебное разбирательство и раскрыл содержание права на доступ к правосудию как возможность инициировать судебное производство [1, 2].

Понятие «право на доступ к правосудию» в юридической литературе толкуется весьма неоднозначно: как принцип уголовного судопроизводства [3, 4], как гарантия иных прав (права на судебную защиту) [5], как составляющая права на справедливое судебную защиту [6], как составляющая права на справедливое судебное разбирательство [7], как идентичное по содержанию права на справедливое судебное разбирательство [8], как возможность инициирования судебного разбирательства [9, 10], как возможность реализации права на судебную защиту [11, 12, 13], как возможность притязать на деятельность суда по восстановлению нарушенных преступлением прав и законных интересов [14, 15].

Зачастую в уголовно-процессуальной теории понятия «право на доступ», «доступность правосудия к правосудию», «доступность суда», «доступ к суду» используются как синонимы, не разграничиваются, употребляются как равнозначные.

Различны позиции и по определению лица, который имеет право на доступ к правосудию. Авторы считают, что правом на доступ к правосудию обладает: лицо, чье право нарушено преступлением; каждый пострадавший от противоправного деяния лица [16]; лицо, чьи права и законные интересы были нарушены преступлением либо ущемлены в процессе осуществления уголовного преследования, разрешения уголовного дела по существу и проверки судебного решения вышестоящим судом [17]; всякое заинтересованное лицо [12]; лицо, чьи права и законные интересы нарушены [18, 19]; лицо, считающее, что его права нарушены преступлением, а равно неправомерными действиями (бездействием), решением должностного лица, незаконным, необоснованным обвинением или осуждением [3, c. 234].

У зарубежных исследователей также нет единого подхода к пониманию того, что представляет из себя право на доступ к правосудию. В странах англо-саксонской правовой семьи проблему доступа к правосудию связывают с проблемой различного уровня дохода у населения [20], понимания языка [21].

Право на доступ к правосудию (access to justice) часто рассматривается как способность человека обеспечить себе адвоката и решить в суде вопросы, уже сформулированные в юридических терминах [22]. При этом, как отмечает Дебора Л. Род, основная дискуссия о праве на доступ к правосудию строится вокруг понимания того, что именно является проблемой [23]. Обобщая существующие позиции относительно понимания доступа к правосудию, Дж. Дж. Прескотт отмечает, что обычно это означает наличие юридических «прав» и свободы требовать средств правовой защиты от гражданских правонарушений или, когда они сталкиваются с уголовным обвинением или гражданским правонарушением, наличие справедливого и прозрачного «форума» для защиты себя и возможность быть услышанным беспристрастным лицом, принимающим решения [24]. При этом он также резюмирует, что право на доступ к правосудию в государственных судах в настоящее время в значительной степени зависит от доступа к физическим судам и личной доступности лиц, принимающих решения в системе правосудия в режиме реального времени, например правоохранительных органов, прокуроров и судей [24].

Аналогичное понимание проблемы права на доступ правосудию прослеживается в дореволюционной российской юридической доктрине. М.В. Духовский рассматривал доступность суда с точки зрения близости к населению [25]. В.А. Рязановский, формулируя принцип доступности суда, включал в его содержания достаточное количество судей, близость суда к населению, осуществление судопроизводства понятным для всех языком, дешевизну процесса [26]. А.Д. Градовский отмечал, что правосудие должно находиться «у дверей» каждого гражданина [27]. Однако, по нашему мнению, близость суда, приемлемая стоимость юридических услуг характеризует правосудие как доступное. В связи с этим следует остановиться на вопросе соотношения понятий «право на доступ к правосудию» и «доступность правосудия», который неоднократно исследовался в юридической науке.

Проблема формирования определения «права на доступ к правосудию» также связана с тем, что зачастую, авторы используют понятия «право на доступ к правосудию», «доступность правосудия», «доступность суда», «доступ к суду» как синонимичные [28]. Л.С. Мирза [12, c. 35], М.А. Рожкова [29], М.Е. Глазкова [29] понятия «доступ к правосудию» и «доступность правосудия» не разграничивают и используют как равнозначные. А.Н. Алисов разграничивает данные понятия, исходя из анализа использования в законодательстве терминов «доступ» и «доступность» [30].

Л.Л. Шамшурин полагает, что доступность правосудия – это доступность процессуально-правового механизма, обеспечивающего правильное и своевременное рассмотрение и разрешение спора, а в итоге защиту действительно нарушенного или неправомерно оспариваемого права [31].

По мнению В.Л. Варламовой, доступность правосудия определяется в качестве обеспечиваемой нормами международного и национального законодательства справедливой и равной возможности осуществления оперативного рассмотрения и разрешения судом обращения, инициируемого заинтересованным лицом в порядке процедур конституционного, административного, гражданского и уголовного судопроизводства, с последующим безотлагательным исполнением судебного акта, вступившего в силу [32].

А.Н. Алисов [18], У.И. Гибадатов [19], А.Ф. Гараева [19] понимают под доступностью правосудия его «качественную характеристику, свидетельствующую о степени открытости, публичности судебной системы, ее эффективном функционировании, обеспечивающем восстановление в нарушенных правах в разумные сроки, верное толкование применяемых в деятельности суда правовых норм».

Д. Козак определяет доступность правосудия как «наличие институциональных и процессуальных гарантий, обеспечивающих права потенциальных участников процесса получить справедливое правосудие» [33].

М.А. Рожкова, М.Е. Глазкова доступность суда рассматривают как «совокупность условий, создающих возможность для беспрепятственного обращения всякого заинтересованного лица в национальный суд за защитой своих нарушенных или оспоренных прав» [29, c. 183].

Обязанность обеспечить доступ к правосудию не нашла своё отражение в УПК РФ, в отличии от других стран постсоветского пространства. Так, право на доступ к правосудию закреплен в ч. 3 ст. 12 Уголовно-процессуального кодекса Республики Казахстан (далее - УПК РК) [34], ст. 10 Уголовно-процессуального кодекса Кыргызской Республики (далее - УПК КР) [35], ст. 21 Уголовно-процессуального кодекса Украины (далее - УПК Украины) [36], ч. 8 ст. 42 Уголовно-процессуального кодекса Республики Таджикистан (далее - УПК РТ) [37], ч. 2 ст. 11 Уголовно-процессуального кодекса Туркменистана (далее - УПК Туркменистана) [38], ст. 19 Уголовно-процессуального кодекса Республики Молдова (далее - УПК РМ) [39], ч. 2 ст. 27 Уголовно-процессуального кодекса Республики Беларусь (далее - УПК РБ) [40], ст. 22 Уголовно-процессуального кодекса Азербайджанской Республики (УПК АР) [41]. Стоит отметить, что из всех стран СНГ право на доступ к правосудию ни в основном законе государства, ни в уголовно-процессуальном законодательстве не закреплено только в Республике Армения [42, 43].

Текстуально обязанность обеспечить доступ к правосудию, закрепленная в ст. 52 Конституции Российской Федерации, практически совпадает с позднее принятыми положениями УПК РК, УПК КР, УПК РТ, УПК Туркменистана, УПК РБ. Вместе с тем детальный анализ положений уголовно-процессуальных кодексов этих стран свидетельствует, что не везде данный принцип используется в контексте обязанности государства обеспечить доступ к правосудию. Например, ст. 21 УПК Украины, несмотря на её название «доступ к правосудию и обязательность судебных решений», содержит гарантию на справедливое рассмотрение и разрешение дела в разумные сроки независимым и беспристрастным судом, обязательность приговора, постановления суда, право на участие в рассмотрении в суде любой инстанции дела. Статья 19 УПК РМ, несмотря на её название «свободный доступ к правосудию», также содержит гарантию на справедливое рассмотрение и разрешение его дела в разумные сроки независимым и беспристрастным судом, а также запрет на участие в рассмотрении дела лицу, осуществляющее уголовное преследование, и судье в случае заинтересованности в исходе дела, и обязанность всестороннего, полного и объективного расследования обстоятельств дела.

В ч. 3 ст. 12 УПК РК, ст. 22 УПК АР право на доступ к правосудию закреплено за каждым лицом без выделения кого-либо из участников уголовного процесса. В ч. 8 ст. 42 УПК РТ, ч. 2 ст. 11 УПК Туркменистана, ч. 2 ст. 27 УПК РБ право на доступ к правосудию закреплено только за потерпевшим.

В УПК РК право на доступ к правосудию установлено в главе 2, которая называется «Задачи и принципы уголовного процесса». В УПК КР статья, которая закрепляет право на доступ к правосудию, называется «Принцип обеспечения доступа к правосудию» и располагается в главе 2, имеющей наименование «Задачи и принципы уголовного судопроизводства». Согласно п. 14 ч. 1 ст. 7 УПК Украины, доступ к правосудию является принципом уголовного судопроизводства. В УПК Туркменистана право на доступ к правосудию закреплено в главе 2, которая называется «Задачи и принципы уголовного процесса». Статья 19 УПК РМ расположена в главе 2, которая называется «Общие принципы уголовного судопроизводства». Согласно ст. 22 УПК АР «органы, осуществляющие уголовный процесс, обязаны обеспечить право каждого требовать проведения справедливого и открытого судебного разбирательства в связи с предъявленным ему обвинением или с примененными в его отношении мерами процессуального принуждения», при этом также установлено, что «недопустимо отклонение права требования судебного разбирательства ни по какой причине». Данное право закреплено в главе 2 УПК АР, которая называется «Задачи, основные принципы и условия уголовного судопроизводства». Несмотря на то, что в ст. 22 УПК АР прямо не указано на право доступа к правосудию, право требования судебного разбирательства по смыслу совпадает с ним.

Т.Ю. Вилкова выделила следующие отличительные особенности российской конституционной нормы, закрепляющей право потерпевшего на доступ к правосудию: указание потерпевшего от преступления как лица, которому обеспечивается доступ к правосудию; возложение на государство обязанности по обеспечению доступа к правосудию [44].

Стоит отметить, что несмотря на то, что обязанность обеспечить доступ к правосудию закреплена в тексте Конституции Российской Федерации, содержание и сущность данной обязанности в УПК РФ не раскрывается. В литературе неоднократно ставился вопрос о необходимости закрепления обязанности государства обеспечить доступ к правосудию потерпевшему в УПК РФ [3].

Э.В. Талапина отмечает, что все чаще приходится слышать об ослаблении государства, чуть ли о не его распаде [45]. Не удивительно, что в обществе возникают подобные волнения. Личность сейчас развивается не только в обществе, но и в цифровом мире, приобретая навыки взаимодействия с властью в виртуальном пространстве. Учитывая данные обстоятельства, государство должно трансформировать государственные институты для исключения разрыва между ним и развивающимся информационным обществом.

Не вступая в научную дискуссию относительно содержания понятий «доступность правосудия», «доступ к правосудию», «право на доступ к правосудию», «обязанность обеспечить доступ к правосудию», отметим, что все эти понятия наполнены своим глубинным смыслом и не могут рассматриваться как синонимы.

Мы полагаем, что понятие «доступность правосудия» выражает внешний объективный фактор, не связанным с системой уголовного судопроизводства. Доступность правосудия определяется, прежде всего, правовой культурой общества, информированностью его членов, куда, каким образом следует обращаться в случае необходимости разрешения споров судом, наличием возможностей подобных обращений. Во многом значение имеет возможность сначала обратиться к адвокату, наличие специальных сайтов, разъясняющих различные пути, обеспечивающие достижение правосудия в зависимости от содержания возникшей проблемы и, соответственно, от вида судопроизводства.

Из 435 жалоб, поступивших в отдел защиты прав потерпевших и иных участников уголовного процесса аппарата Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации в 2019-2020 гг. 279 содержат информацию о наличии препятствий на пути к правосудию в уголовном судопроизводстве, 112 по своему содержанию представляют из себя заявления о преступлении, а 44 - поданы по иным вопросам.

Таким образом, 64 % жалоб своим предметом имели различные обстоятельства, ограничивающие доступ к правосудию в уголовном судопроизводстве, и свидетельствует о серьезных внутрисистемных обстоятельствах уголовного судопроизводства, препятствующих доступу к правосудию.

Значительный объем жалоб (26%) фактически представляют собой заявления о преступлении. При этом, исходя из содержания данных жалоб, можно сделать вывод, что заявители не обращались ранее в правоохранительные органы и не имеют представлений о порядке таких обращений, о возбуждении уголовного дела и т.д. При этом заявители, как правило, осознают, что пишут о преступлении (в заявлениях содержатся указания на преступления, их квалификацию, виды и размер уголовной ответственности, иногда само заявление обозначено как «заявление о преступлении»).

Обращение с такими заявлениями к Уполномоченному по правам человека свидетельствует о том, что заявители либо затрудняются при определении полномочий государственных органов, либо в силу каких-то причин не доверяют правоохранительным органам. В любом случае доступность правосудия в уголовном судопроизводстве становится призрачной, ибо не наступает оперативное решение вопроса о возбуждении и расследовании, которые выступают внутрисистемным фактором уголовного судопроизводства, обеспечивающим доступ к правосудию.

Для обеспечения доступности правосудия полезен опыт зарубежных стран по созданию сервисов для населения [46, 47, 48], которые носят скорее информационный характер и пошагово позволяют обеспечить направление заявления о преступлении наиболее простым образом в компетентные органы.

Если доступность правосудия можно рассматривать как внешний объективный фактор, обеспечивающий достижение правосудия, то доступ к правосудию в уголовном судопроизводстве следует рассматривать как внутренний объективный фактор, внутрисистемный фактор, связанный с самой архитектурой построения уголовного судопроизводства, обусловленной его публично-правовой природой.

«Коли один человек обидел другого, пакость ему какую-нибудь учинил, то это уже очень опасный и для других человек: одного обидел, пожалуй и другого обидит. Надо его наказать. Вот и постанавляют за такие-то скверные поступки наказывать. Особые власти следят, чтобы в Государстве таких поступков не было. А кто попадется в таких делах, тог судят в суде и наказывают. Вот такие поступки, воспрещенные законом под страхом наказания, называются преступлениями или проступками. Проступки это мелкие нарушения закона, а преступления – серьезные важные. Самое дело о каком-нибудь преступлении или проступке, начатое им по жалобе потерпевшего от обиды человека или по усмотрению властей, называется уголовным делом» [49].

Вот так бесхитростно и просто объяснял сельский ходок крестьянам взаимосвязь публичного и частного начал в уголовном судопроизводстве в своих беседах о гражданских правах и обязанностях в начале ХХ в.: «Преступника изловить надо, потому что он для всех опасный» [49, c. 11]. В этой фразе кратко, но весьма точно отражена сущность публичного начала в уголовном процессе [50].

Именно необходимость «изловить преступника» обуславливает в архитектуре уголовного процесса наличие начального этапа, который является проходом к рассмотрению уголовно-правового спора, обеспечивает доступ к правосудию формированием государственными органами уголовно-правовой претензии государства о нарушении уголовно-правового запрета конкретным лицом (обвиняемым) путем доказывания совершения этим лицом конкретного преступления, обеспечения надлежащего его поведения применением мер процессуального принуждения, применением иных обеспечивающих правосудие мер и др.

В современном российском уголовном процессе этот начальный этап (проход к правосудию, требующий установления наличия преступления и лица, его совершившего) представлен двумя стадиями (возбуждение уголовного дела и его расследование), в свою очередь расследование проводится в форме следствия, дознания, сокращенного дознания в зависимости от предмета преступления. Именно этот этап и обеспечивает доступ к правосудию по делам публичного, частно-публичного и частного обвинения при определенных обстоятельствах.

В современной уголовно-процессуальной литературе этот начальный этап подвергается разнообразной критике, поскольку в силу ряда причин блокирует в определенной степени доступ к правосудию при таком архитектурном построении и ненадлежащем выполнении своих обязанностей представителей государственной власти, ответственных за возбуждение и расследование уголовных дел, прокурорский надзор и судебный контроль, которые в силу возложенных обязанностей должны обеспечивать доступ к правосудию [51, 52, 53, 54].

Если доступ к правосудию рассматривать как начальный этап уголовного судопроизводства, позволяющий установить основания для рассмотрения судом уголовно-правового спора о преступлении и лице его совершившем (то есть состав преступления), то право на доступ к правосудию следует рассматривать прежде всего как право на деятельность государственных органов по возбуждению и расследованию уголовного дела в целях установления состава преступления путем доказывания и применения обеспечительных мер в интересах правосудия. Соответственно обязанность обеспечить доступ к правосудию, возложенная Конституцией Российской Федерации на государство, это обязанность обеспечить деятельность суда по рассмотрению уголовно-правового спора путем установления состава преступления, выдвижения уголовно-правовой претензии государства о нарушении уголовно-правового запрета конкретным лицом (обвиняемым) и принятия обеспечительных мер в интересах правосудия.

Проблема ограничения доступа к правосудию связана прежде всего с ненадлежащим исполнением государственными органами этой обязанности.

Как уже было сказано выше, 64 % исследованных жалоб имели свои предметом различные препятствия, с которыми сталкиваются заявители при реализации права на доступ к правосудию, то есть при реализации права на возбуждение и расследование уголовного дела. Из них 160 (57 %) заявителей жалуются на неоправданную волокиту при возбуждении и расследовании уголовного дела.

Стадия возбуждения уголовного дела в ее современном виде, так называемое квазирасследование, представляет серьезное препятствие для граждан на пути к правосудию. 68 % заявителей жалуются на наличие препятствий (ограничений) именно при реализации права на доступ к правосудию на стадии возбуждения уголовного дела. Исходя из анализа содержания жалоб на наличие препятствий при реализации права на доступ к правосудию, 162 (84 %) заявителя столкнулись с отказом в возбуждении уголовного дела, 102 (53%) – с волокитой при принятии решения о возбуждении либо отказе в возбуждении уголовного дела.

Большое количество из этих жалоб 108 (56 %) связано с непроведением необходимых проверочных действий на стадии возбуждения уголовного дела : органы расследования не истребуют видеозапись, документы, предметы, не назначаются экспертизы, не опрашивают свидетелей, не разрешают ходатайства, то есть не стремятся установить основания к возбуждению уголовного дела, а просто отказывают в возбуждении уголовного дела.

39 заявителей (20 %) указывали, что ими использовалась процессуальная возможность обжаловать отказ в возбуждении уголовного дела в порядке ст. 124 УПК РФ. Однако после отмены решения об отказе в возбуждении уголовного дела руководителем следственного органа, прокурором следователи не выполняют требования прокурора или руководителя следственного органа либо делают это формально и снова принимают решение об отказе в возбуждении уголовного дела, препятствуя доступу к правосудию.

В отдельных случаях (27 жалоб, то есть 14 %) заявители жалуются на не направление им решения об отказе в возбуждении уголовного дела, что не позволяет оценить законность такого решения и воспользоваться при наличии оснований правом его обжалования. Интересно заметить, что в своих жалобах заявители не прилагают копию талона – уведомления. Возможно, заявители и не знают, как должен происходить прием и регистрация заявления о преступлении, а потому и не требуют выдачи талона-уведомления. В подобных случаях есть основания усомниться, что заявление вообще было зарегистрировано, а не сокрыто от учета.

Особый интерес представляют заявления о мошенничестве (85 заявлений, то есть 30 %), по которым принято решение об отказе в возбуждении уголовного дела со ссылкой на гражданско-правовые отношения. По нашему мнению, причина в сложности доказывания умысла у лица на неисполнение договорных обязательств. Однако считаем, что доказывание наличия (отсутствия) состава преступления — это задача расследования, а не возбуждения уголовного дела. Не желание государственных органов расследовать подобные заявления — это серьезное препятствие для граждан на пути к правосудию.

Большое число жалоб (53, то есть 65 %) связано с бездействием государственных органов на стадии предварительного расследования, выраженное в непроведении необходимых следственных действий. Бездействие следователей и дознавателей как при решении вопроса о возбуждении уголовного дела, так и при расследовании уголовного дела в конечном итоге приводит к необоснованным решениям об отказе в возбуждении уголовного дела, о приостановлении производства по делу или о его прекращении. Все эти решения блокируют доступ к правосудию.

Анализ жалоб показывает, что сложилась устойчивая практика, повторно выносить решения об отказе в возбуждении уголовного дела, о приостановлении производства, о прекращении уголовного дела несмотря на то, что ранее подобные решения отменялись.

Таким образом, существенным ограничением доступа к правосудию является сама модель досудебного производства, представляющая собой растянутую во времени и пространстве деятельность государственных органов, не стремящихся исполнить конституционную обязанность по обеспечению доступа к правосудию. Органы расследования скорее всего имитируют свою деятельность по рассмотрению сообщения о преступлении и его расследованию с целью создания ложных представлений о позитивных показателях этой деятельности.

Необходимо усиливать роль прокурора на начальном этапе уголовного процесса как государственного органа, на который возложена обязанность поддерживать государственное обвинение в суде. Соответственно, ответственность за формирование государственной претензии о нарушении уголовно-правового запрета на начальном этапе уголовного судопроизводства, должна быть возложена на прокурора, осуществляющего прокурорский надзор за процессуальной деятельностью органов расследования. Прокуроры обязаны пресекать бездействие органов расследования в силу предоставленных им полномочий. Бездействие прокурора - основание для обращения в суд, на который тоже должна быть возложена обязанность по обеспечению доступа к правосудию путем рассмотрения процессуальных споров о правоприменении на пути к рассмотрению уголовно-правового спора и принятию обеспечительных мер в интересах правосудия.

Необходима новая парадигма досудебного производства, в соответствии с которой начальный этап уголовного судопроизводства, предшествующий рассмотрению дела судом первой инстанции, должен рассматриваться как начальный этап, обеспечивающий доступ к правосудию органами расследования, прокурором и судом.

В соответствии с этой парадигмой архитектура начального этапа должна быть максимально упрощена и представлять собой законодательный алгоритм, позволяющий создать государственную автоматизированную систему ГАС «Доступ к правосудию» как платформу электронного взаимодействия населения и государственных органов по направлению сообщений, заявлений, ходатайств, копий решений, рассмотрения прокурором и судом этих решений [55, 56, 57].

Доступность правосудия должна обеспечиваться информационной платформой о судопроизводстве, в том числе уголовном, возможностью направлять через эту платформу заявления и сообщения.

Доступ к правосудию должен обеспечиваться деятельностью государственных органов по регистрации сообщения о преступлении и его расследованию, прокурорским надзором и судебным контролем за этой деятельностью [58, 59, 60]. Основные действия и решения, обеспечивающие доступ к правосудию, должны осуществляться в режиме онлайн и находить свое выражение в электронных документах, в своей совокупности образующих электронное дело.

Цифровая трансформация досудебного производства будет возможна лишь при условии создания принципиально нового алгоритма (законодательной модели) начального этапа уголовного судопроизводства, обеспечивающего доступ к правосудию.

Эта модель (алгоритм) должна предусматривать правовые возможности, подачи электронного сообщения о преступлении, получения электронных копий процессуальных решений, обеспечивающих или блокирующих доступ к правосудию (о регистрации сообщения и начале расследования, об отказе в начале расследования, о приостановлении и прекращении производства по делу и т.д.). Заинтересованные лица должны иметь правовую возможность не только электронного взаимодействия с судом (судьей), но и с прокурором и следователем (дознавателем).

Принципиально должна измениться роль суда в обеспечении доступа к правосудию. На начальном этапе уголовного судопроизводства независимый судебный орган должен рассматривать жалобы и ходатайства, причем не только следователя (дознавателя), но и любого заинтересованного в правосудии лица.

Необходимо установление электронного взаимодействия как по горизонтали – между государственными органами и заинтересованными лицами, так и по вертикали (между государственными органами).

При любых новых явлениях, основанных на современных информационных технологиях, в сфере уголовного судопроизводства следует не разрушать принципиальную основу уголовного судопроизводства, сохранять оптимальное соотношение между публичным и диспозитивным началами уголовного судопроизводства, не допустить цифрового неравенства [61]. С учетом фактического неравенства населения России, разного положения в субъектах Российской Федерации электронное взаимодействие государственных органов и заинтересованных лиц не должно исключать (очевидно, достаточно долго) и традиционного, основанного на личном обращении с бумажными носителями.

References
1.
2.
3.
4.
5.
6.
7.
8.
9.
10.
11.
12.
13.
14.
15.
16.
17.
18.
19.
20.
21.
22.
23.
24.
25.
26.
27.
28.
29.
30.
31.
32.
33.
34.
35.
36.
37.
38.
39.
40.
41.
42.
43.
44.
45.
46.
47.
48.
49.
50.
51.
52.
53.
54.
55.
56.
57.
58.
59.
60.
61.
Link to this article

You can simply select and copy link from below text field.


Other our sites:
Official Website of NOTA BENE / Aurora Group s.r.o.