Right of access to justice as a principle of criminal process

Впервые подробный анализ права на доступ к правосудию был осуществлен в Постановлении ЕСПЧ от 21.02.1975 по делу «Голдер (Golder) против Соединенного Королевства». В рассматриваемом деле ЕСПЧ установил, что право на доступ к правосудию является одним из неотъемлемых составляющих права на справедливое судебное разбирательство ^[1]. При этом под правом на доступ к правосудию ЕСПЧ понимает возможность инициировать судебное производство ^[1].

После принятия данного решения в юридической литературе появилось множество работ с попыткой дать определение понятию «доступ к правосудию», выявить содержание данного права, а также определить его место в системе процессуальных прав. Позиции авторов настолько различны, что их сложно представить в какой-либо системе.

Доступ к правосудию рассматривают: как принцип уголовного судопроизводства ^{[2, 3]}, как гарантию иных прав (права на судебную защиту) ^[4], как составляющую права на судебную защиту ^[5], как составляющую права на справедливое судебное разбирательство ^[6], как идентичное по содержанию права на справедливо судебное разбирательство ^[7].

Вопрос о том является ли право на доступ к правосудию принципом уголовного судопроизводства относится к числу дискуссионных. А. П. Кругликов ^[8], И. А. Бирюкова ^[8], Л. З. Дмитриева ^[9], Б. В. Быков ^[10], С. В. Колдин ^[10], считают, что в ст. 52 Конституции РФ закреплен принцип защиты прав потерпевших от преступлений. При этом Л. З. Дмитриева отмечает, что «поскольку такой принцип есть в отношении подозреваемого и обвиняемого (ст. 16 УПК РФ), и во имя торжества справедливости логично будет устранить это упущение законодателя» ^[9].

Т. Г. Бородинова, И. А. Бабенко, И. В. Губко полагают, что «говорить о доступе к правосудию как о самостоятельном принципе судебной власти можно с весьма высокой долей условностей», так как он «находится в системе правовых гарантий права на судебную защиту, при этом он выступает в качестве обязательного первоначального «правоусловия», предваряющего начало инициации процедуры судебной защиты» ^[11].

Согласно п. 1 ч. 1 ст. 6 УПК РФ уголовное судопроизводство имеет своим назначением защиту прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступления. Если дословно воспринимать позицию данных авторов, то предполагаемый ими принцип совпадает с назначением уголовного судопроизводства, который уже закреплен в главе 2 УПК РФ, содержащей принципы уголовного судопроизводства. Также данный принцип имеет основополагающий характер для установления типа уголовного процесса и реализации в нем принципов уголовного судопроизводства ^[12], а потому не может охватываться только охраной прав, потерпевших от преступлений и злоупотреблений властью, а также правом на доступ к правосудию и компенсацией причиненного ущерба. Мы не разделяем данную позицию и считаем, что дополнительно закреплять принцип защиты прав потерпевших от преступлений нет необходимости.

Право на доступ к правосудию в российском законодательстве было закреплено сравнительно недавно. Впервые данное право было закреплено в статье 33 Декларации прав и свобод человека и гражданина, принятой Верховным Советом РСФСР 22 ноября 1991 года ^[13]. Для дальнейшего анализа развития исследуемого права следует привести полную редакцию данной статьи: «Права жертв преступлений и злоупотреблений властью охраняются законом. Государство обеспечивает им доступ к правосудию и скорейшую компенсацию за причиненный ущерб». Данная статья в дальнейшем была воспроизведена в статье 64 Конституции (Основном Законе) Российской Федерации – России, принятой ВС РСФСР 12 апреля 1978 г., в редакции от 10 декабря 1992 г. ^[14].

Мы считаем, что данное право было имплементировано из пункта 4 Декларации основных принципов правосудия для жертв преступлений и злоупотреблений властью, где установлено, что жертвы «имеют право на доступ к механизмам правосудия и скорейшую компенсацию за нанесенный им ущерб в соответствии с национальным законодательством» ^[15]. При этом под термином «жертва» в рассматриваемом международно-правовом акте понимаются «лица, которым индивидуально или коллективно был причинен вред, включая телесные повреждения или моральный ущерб, эмоциональные страдания, материальный ущерб или существенное ущемление их основных прав в результате действия или бездействия, нарушающего действующие национальные уголовные законы государств-членов, включая законы, запрещающие преступное злоупотребление властью» ^[15]. Поэтому в Декларации основных принципов правосудия для жертв преступлений и злоупотреблений властью, ставшей основой для формирования права на доступ к правосудию в российском законодательстве, под жертвой преступления понимается потерпевший в значении, придаваемом ему УПК РФ.

При обсуждении Конституционным совещанием редакцию статьи, гарантирующей право на доступ к правосудию, возникла дискуссия относительно замены понятия «жертва» на понятие «потерпевший от преступления». Данная замена была предложена В. К. Варовым, считавшим, что термин «жертва» повлечет дальнейшее излишнее толкование данного понятия ^[16]. Он также отмечал, что термин «жертва» «практически во всех отраслях знаний воспринимается как физический вред непосредственно человеку», но «не воспринимается как вред имуществу» ^[16]. А. М. Яковлев обратил внимание на тот факт, что в уголовно-процессуальном законе «потерпевший» понимается достаточно узко ^[16]. И. И. Алиев предлагал включить «граждан и народов – жертв преступлений», считая, что необходимо выделить отдельно жертв политических репрессий ^[17]. Данная дискуссия при обсуждении редакции ст. 52 Конституции РФ свидетельствует, что право на доступ к правосудию предполагалось предоставить лицу, которому преступлением причинен вред.

По мнению Л. А. Воскобитовой, термин «потерпевший» в ст. 52 Конституции РФ «имеет не столько процессуальное, а общеупотребительное, этимологическое значение: тот, кто пострадал от этих неправомерных действий» ^{[2, с. 224]}.

На заседании группы представителей политических партий, профсоюзных, молодежных, иных общественных организаций, массовых движений и конфессий по доработке проекта Конституции Российской Федерации подавляющее большинство проголосовало за включение в редакцию статьи, гарантирующей право на доступ к правосудию, не только жертв преступлений, но также жертв злоупотребления властью и жертв политических и антирелигиозных репрессий ^[18]. Однако данные положения не вошли в окончательную редакцию ст. 52 Конституции РФ. Предположительно, это связано с дальновидностью лиц, участвующих в законодательном процессе, предполагающих, что через определенное время отдельное указание данной категории потерпевших не будет являться актуальным и необходимым.

Мы считаем, что в ст. 52 Конституции РФ закреплено право на доступ к правосудию потерпевшего по разрешению уголовно-правового спора в значении, придаваемом ему УПК РФ. Обвиняемый также имеет право на доступ к правосудию по разрешению уголовно-правого спора, но в настоящее время данное право не закреплено в российском законодательстве, а выводится из правовых позиций ЕСПЧ и Конституционного Суда РФ ^[19]. Данный вывод основан на дискуссиях, которые возникали в Конституционном совещании при обсуждении редакции ст. 52 Конституции РФ, а также анализе понятия «жертва» из Декларации основных принципов правосудия для жертв преступления и злоупотребления властью, послужившей основой для редакции статьи 33 Декларации прав и свобод человека и гражданина, статьи 64 Конституции (Основном Законе) Российской Федерации – России, принятой ВС РСФСР 12 апреля 1978 г., а в дальнейшем ст. 52 Конституции РФ.

В. К. Варов при обсуждении редакции статьи Конституции РФ, закрепляющей право на доступ к правосудию, отметил, что словосочетание «государство обеспечивает» относится к процессуальной стороне, однако не означает обязанности государства возместить причиненный вред ^[16].

На конституционном уровне их всех стран постсоветского пространства данный принцип в таком виде закреплен только в Российской Федерации. В ч. 1 ст. 20 Конституции Республики Молдова установлен запрет на издание законов, ограничивающих доступ к правосудию ^[20]. Однако в конкретном текстуальном выражении обязанность обеспечить доступ к правосудию не закреплена.

По мнению, Л. А. Воскобитовой появление данного принципа в тексе Конституции РФ не является случайным, а обусловлено вниманием к правам жертв преступлений ^{[2, c. 222]}. Действительно, с конца 1950-х гг. и до середины 1990-х гг. выходит целый ряд международно-правовых актов, подтверждающих необходимость принятия национальных мер для обеспечения всеобщего и эффективного признания и уважения прав жертв преступлений. Декларация основных принципов правосудия для жертв преступления и злоупотребления властью, принятая на 96-м пленарном заседании Генеральной Ассамблеи ООН 29 ноября 1985 года, прямо закрепляет право жертв «на доступ к механизмам правосудия и скорейшую компенсацию за нанесённый им ущерб в соответствии с национальным законодательством» ^[15].

Обязанность обеспечить доступ к правосудию не нашла своё отражение в УПК РФ, в отличии от других стран постсоветского пространства. Так, право на доступ к правосудию закреплен в ч. 3 ст. 12 Уголовно-процессуального кодекса Республики Казахстан (далее - УПК РК) ^[21], ст. 10 Уголовно-процессуального кодекса Кыргызской Республики (далее - УПК КР) ^[22], ст. 21 Уголовно-процессуального кодекса Украины (далее - УПК Украины) ^[23], ч. 8 ст. 42 Уголовно-процессуального кодекса Республики Таджикистан (далее - УПК РТ) ^[24], ч. 2 ст. 11 Уголовно-процессуального кодекса Туркменистана (далее - УПК Туркменистана) ^[25], ст. 19 Уголовно-процессуального кодекса Республики Молдова (далее - УПК РМ) ^[26], ч. 2 ст. 27 Уголовно-процессуального кодекса Республики Беларусь (далее - УПК РБ) ^[27], ст. 22 Уголовно-процессуального кодекса Азербайджанской Республики (УПК АР) ^[28]. Стоит отметить, что из всех стран СНГ право на доступ к правосудию ни в основном законе государства, ни в уголовно-процессуальном законодательстве не закреплено только в Республике Армения ^{[29, 30]}.

Текстуально обязанность обеспечить доступ к правосудию, закрепленная в УПК РК, УПК КР, УПК РТ, УПК Туркменистана, УПК РБ практически совпадает с положениями ст. 52 Конституции РФ. Вместе с тем детальный анализ положений уголовно-процессуальных кодексов этих стран свидетельствует, что не везде данный принцип используется в контексте обязанности государства обеспечить доступ к правосудию. Например, ст. 21 УПК Украины, несмотря на её название «доступ к правосудию и обязательность судебных решений», содержит гарантию на справедливое рассмотрение и разрешение дела в разумные сроки независимым и беспристрастным судом, обязательность приговора, постановления суда, право на участие в рассмотрении в суде любой инстанции дела. Статья 19 УПК РМ, несмотря на её название «свободный доступ к правосудию», также содержит гарантию на справедливое рассмотрение и разрешение его дела в разумные сроки независимым и беспристрастным судом, а также запрет на участие в рассмотрении дела лицу, осуществляющее уголовное преследование, и судье в случае заинтересованности в исходе дела, и обязанность всестороннего, полного и объективного расследования обстоятельств дела.

В ч. 3 ст. 12 УПК РК, ст. 22 УПК АР право на доступ к правосудию закреплено за каждым лицом без выделения кого-либо из участников уголовного процесса. В ч. 8 ст. 42 УПК РТ, ч. 2 ст. 11 УПК Туркменистана, ч. 2 ст. 27 УПК РБ право на доступ к правосудию закреплено только за потерпевшим.

В УПК РК право на доступ к правосудию установлено в главе 2, которая называется «Задачи и принципы уголовного процесса». В УПК КР статья, которая закрепляет право на доступ к правосудию, называется «Принцип обеспечения доступа к правосудию» и располагается в главе 2, имеющей наименование «Задачи и принципы уголовного судопроизводства». Согласно п. 14 ч. 1 ст. 7 УПК Украины, доступ к правосудию является принципом уголовного судопроизводства. В УПК Туркменистана право на доступ к правосудию закреплено в главе 2, которая называется «Задачи и принципы уголовного процесса». Статья 19 УПК РМ расположена в главе 2, которая называется «Общие принципы уголовного судопроизводства». Согласно ст. 22 УПК АР «органы, осуществляющие уголовный процесс, обязаны обеспечить право каждого требовать проведения справедливого и открытого судебного разбирательства в связи с предъявленным ему обвинением или с примененными в его отношении мерами процессуального принуждения», при этом также установлено, что «недопустимо отклонение права требования судебного разбирательства ни по какой причине». Данное право закреплено в главе 2 УПК АР, которая называется «Задачи, основные принципы и условия уголовного судопроизводства». Несмотря на то, что в ст. 22 УПК АР прямо не указано право на доступ к правосудию, право требования судебного разбирательства по смыслу совпадает с ним. Таким образом, в странах постсоветского пространства право на доступ к правосудию рассматривается как принцип уголовного судопроизводства.

Стоит отметить, что несмотря на то, что обязанность обеспечить доступ к правосудию закреплена в тексте Конституции РФ, содержание и сущность данного принципа в УПК РФ не раскрывается. В литературе неоднократно ставился вопрос о необходимости закрепления обязанности государства обеспечить доступ к правосудию потерпевшему в УПК РФ ^{[2, 3]}.

В юридической науке существует множество подходов к выделению сущностных свойств принципов уголовного процесса ^[31]. Выделяют следующие признаки принципов уголовного судопроизводства, позволяющих отграничить их от иных правил уголовного процесса: принципы представляют собой объективные правовые категории, отражающие политические, правовые и нравственные идеи, господствующие в обществе; принципы являются наиболее общими правовыми положениями; принципы закреплены в законе; принципы подлежат непосредственному применению; принципы представляют из себя целостную систему; соблюдение принципов гарантируется законодательством.

Право на доступ к правосудию в уголовном судопроизводстве отражает политические, правовые и нравственные идеи, господствующие в обществе, о чем свидетельствует закрепление данного права для потерпевшего в национальном законодательстве и международном праве, наличие большого объема научных работ, посвященных данной проблематике. Право на доступ к правосудию в уголовном судопроизводстве является общим положением в отношении иных норм права, так как его содержание раскрывается посредством реализации других норм права. Поэтому стоит согласиться с авторами в той части, что право на доступ к правосудию по своей сути является принципом права в уголовном судопроизводстве.

Отсутствие права на доступ к правосудию в уголовном процессуальном законодательстве является уникальным случаем пробела принципа права, когда сам вопрос требует правого регулирования, а норма, непосредственно регулирующая данный вопрос, отсутствует. Подобные пробелы наблюдаются также в гражданском праве ^[32].

Право на доступ к правосудию в уголовном судопроизводстве охватывает целый комплекс правовых норм, регулирующих: 1) прием, регистрацию и разрешение заявления или сообщения о преступлении; 2) возбуждение уголовного дела; 3) признание лица потерпевшим, частным истцом, частным обвинителем, подозреваемым, обвиняемым, гражданским ответчиком; 4) направление уголовного дела прокурору с обвинительным заключением, обвинительным актом, обвинительным постановлением или постановлением о направлении уголовного дела в суд для применения принудительной меры медицинского характера; 5) утверждение обвинительного заключения, обвинительного акта, обвинительного постановления или постановления следователя о направлении уголовного дела в суд для применения принудительных мер медицинского характера и направление уголовного дела в суд; 6) судебный порядок рассмотрения жалоб в порядке ст. 125 и ст. 125.1 УПК РФ; 7) производство в суде апелляционной инстанции; 8) производство в суде кассационной и надзорной инстанции; 9) возобновление производства по уголовному делу ввиду новых или вновь открывшихся обстоятельств; 10) особый порядок уголовного судопроизводства. Подобное действие права на доступ к правосудию соответствует выделяемому в доктрине такому признаку принципов уголовного судопроизводства, как действие во всех стадиях уголовного процесса или некоторых из них ^{[33, 34]}.

Т. Ю. Вилкова верно обращает внимание на необходимость выявления соответствия права на доступ к правосудию критериям общеправового, межотраслевого или отраслевого принципа ^[35]. Право на доступ к правосудию не может являться общеправовым принципом, поскольку оно не характеризует право в целом. Право на доступ к правосудию следует относить к межотраслевым принципам права. Право на доступ к правосудию всегда есть там, где учрежден суд, а потому оно является принципом права для таких отраслей как гражданско-процессуальное право, уголовно-процессуальное право. Не вдаваясь в дискуссию относительно существования определенных отраслей права, следует отметить, что право на доступ к правосудию как принцип права един для всех видов судопроизводства: конституционного, гражданского, административного и уголовного. Разница в содержании права на доступ к правосудию будет зависеть от этапов реализации права на доступ к правосудию в конкретной виде судопроизводства.

Следует согласиться с С. С. Безруковым, который отметил, что четкое обозначение принципов права в кодифицированном нормативно-правовом акте следует приветствовать, «поскольку правоприменитель получает исчерпывающее представление о приоритетах, лежащих в основе конкретной отрасли права, и ориентируется на них в ходе повседневной юридической деятельности» ^{[31, c. 55]}. Только после закрепления принципа права в нормативно-правовом акте он может служить базовым ориентиром для правотворческих и правоприменительных органов. Для совершенствования российского законодательства и правоприменительной практики следует включить в гл. 2 УПК РФ право на доступ к правосудию как принцип уголовного судопроизводства.

You can simply select and copy link from below text field.