Sociocultural portrait of the Leningrad member of cooperative (1987-1991)

Chudetсkii Aleksandr Nikolaevich Postgraduate student, the department of Contemporary Russian History, Saint Petersburg Institute of History of the Russian Academy of Sciences 197110, Russia, Sankt-Peterburg (gorod federal'nogo znacheniya), g. Saint Petersburg, ul. Petrozavodskaya, 7 0000000025@mail.ru

С 1987 г. в стране стал формироваться сектор производственных кооперативов, которые по планам властей должны были насытить потребительский рынок товарами и услугами. Менее чем за четыре года к началу 1990 г. в Ленинграде число таких организаций достигло почти 8,5 тыс., и их сотрудников – более 193 тыс. чел ^{[1, л. 18-20, 46]}. Это составило более 3,5% населения Ленинграда, что позволяет говорить о кооператорах как о новой прослойке населения города.

Широко распространена точка зрения о маргинальном положении работников кооперации внутри советского социума, которое толкало их к самореализации в негосударственном сегменте экономики ^{[2, с. 105]}. По мнению исследователя И. Бунина, первые «предприниматели» (так он назвал, в том числе, кооператоров) обладали чертами «психологических аутсайдеров» ^{[3, с. 392-393]}, а Б. Березовский считал общим качеством этих людей «нереализованность в прежней жизни» ^{[4, с. 53]}.

Этим нередко объясняли спекулятивный характер работы таких организаций, их тесную связь с теневым рынком ^[5]. Кооператорам было свойственно стремление к максимизации прибыли: это естественная черта предпринимательства. В октябре 1988 г. средняя заработная плата соучредителя ленинградского кооператива составила 694 руб., а у нанятого по трудовому договору – 400 руб. ^{[1, л. 1, 7]} (при средней зарплате в СССР в 270 руб. ^{[6, с. 143]}). Сложившаяся конъюнктура рынка и предоставленная кооперативам свобода деятельности делали спекулятивные операции одной из наиболее рациональных, с позиции предпринимателя, стратегий поведения. Отсутствие выработанной инфраструктуры снабжения таких предприятий сырьем и материалами толкало их работников осуществлять нелегальные закупки. Кроме того, неопределенность государственной политики в отношении частного сегмента экономики, циркулировавшиеся в обществе слухи о недолговечности либерализации экономической жизни ^{[3, с. 319]} повлияли на особенности работы кооператоров, формируя их стремление к моментальному излечению прибыли без выстраивания долгосрочных стратегий развития предприятий.

Характеризуя происхождение кооператоров, мы соглашаемся с исследователями, которые усомнились в допустимости обобщенной оценки кооператоров как «отчужденных от советской культурной традиции» людей ^{[7, с. 417]}. В пользу этого говорят многочисленные отзывы о работниках кооперации со стороны партийных и государственных органов. В 1988 г. ленинградский обком КПСС оценивал их как «предприимчивых, энергичных» людей ^{[8, л. 5 об]}, а его председатель Б. В. Гидаспов в 1990 г. отмечал, что в кооперативы уходили «многие высококвалифицированные специалисты» ^{[9, с. 313]}. Высоко оценивалась их работоспособность: «директор ухитряется совмещать десять должностей, которые были бы положены по штату в кафе с таким же оборотом в общепите» ^[10]. Продолжительность трудового дня в отдельных случаях доходила до 12-14 часов, а работать часто приходилось без выходных ^{[11, с. 27]}.

В кооперативном движении принимали участие члены коммунистической партии, хотя в общем числе кооператоров они составляли ничтожную долю. В карточках персонального учета ленинградских кооператоров – членов КПСС за 1988-1989 гг. мы обнаружили информацию лишь о 117 таких работниках, хотя всего в городе к началу 1989 г. было более 60 тыс. работников кооперативных предприятий ^{[12, л. 15]}.

Тем не менее, в 1990 г. состоявшие в КПСС жители Ленинграда демонстрировали большее принятие новой формы организации труда, чем беспартийные граждане (57 % против 50 %) ^[13]. Вероятно, это объяснялось их готовностью принимать исходящий «сверху» реформаторский курс развития страны, опытом участия в партийных дискуссиях. В разговоре с нами бывший работник кооператива «Уран» говорил, что партийные структуры путем организации различных союзов пытались «к себе кооператоров завлечь» ^[14]. Об этом же свидетельствовал и внутрипартийный учет работников таких организаций ^[12].

Один из предпринимателей, с которым мы провели личную беседу, являлся активистом комсомольского движения и членом партии: выбирая в 1988 г. между работой в горкоме КПСС и кооперативным трудом, он выбрал последнее, поскольку «кооперация была тогда новым интересным направлением»: «это было возможностью творить и зарабатывать деньги» ^[15]. При этом среди участников его кооперативного предприятия были лица, продолжавшие работать в структурах ВЛКСМ.

В то же время партия, осуществляя учет кооператоров внутри своей среды, также не абстрагировалась от них. Бывший депутат Ленсовета в интервью вспоминал, что на выборах в 1990 г. его противника, председателя кооператива по борьбе с клопами, поддерживали коммунисты, «которые тогда старались найти себе новую кормушку» ^[16].

Анализируя карточки персонального учета ленинградских кооператоров – членов КПСС за 1988-1989 гг., мы обнаружили, что среди них чаще встречались лица с высшим образованием, чем со средним. Более половины ранее занимали руководящую позицию (53 %). После вступления в кооператив характер должности почти 80 % из них не изменился. Лишь 19 % лиц перешли с руководящих должностей на неруководящие и 13 % – с неруководящих на руководящие ^[12].

По словам А. М. Ситаряна, среди советских кооператоров «первой волны» были преимущественно «люди с опытом работы, руководители предприятий, их заместители» ^{[17, с. 78]}. В 1991 г., по данным исследователей Е. А. Ивановой и С. В. Шашнова, около 40 % председателей кооперативных объединений были выходцами из руководящих структур, 33,9 % – из инженерно-технических кадров и лишь около 8 % – из среды рабочих (при этом 75 % из них имели высшее образование и 20 % – незаконченное высшее или среднее специальное) ^{[18, с. 54]}. Таким образом, мы не можем согласиться с мнением, что работники кооперации до перестройки массово находились на низких социальных позициях. Часто это были ценные специалисты, которых привлекал кооперативный сектор как более высокими доходами, так и возможностью более свободной самореализации: по словам советологов Э. Джонса и В. Москоффа, «люди, которые составляли сердце государственной экономической системы» ^{[19, с. 27]}.

Некоторая оппозиционность работников кооперации сформировалась уже в период их работы в новом сегменте экономики: на это влияло непостоянство политического курса, расхождение «в логике решений власти, которая вначале разрешила частную экономическую инициативу с тем, чтобы почти сразу этот ... вектор развития максимально ограничить» ^{[7, с. 418]}. По словам работника кооператива «Уран», «Горбачев делал один шаг вперед и два шага назад» ^[14]. В результате в начале 1990-х гг. многие из них выражали поддержку демократическим движениям в стране ^{[9, с. 644]}.

Оказались практически не воплощенными изначальные замыслы властей по привлечению в кооперацию лиц, не занятых в общественном производстве: пенсионеров, домохозяек, студентов, учащихся, хотя такая задача была поставлена не только законодательно, но и неоднократно подчеркивалась посредством полуофициальных каналов. Например, в мае 1987 г. заместитель начальника Главного управления бытового обслуживания Ленгорисполкома А. Д. Корж призывал молодежь к новой форме работы: «Был бы я сейчас в возрасте читателей “Смены”, то предпочел бы кооператив ... Участие в кооперативе, даже с житейской точки зрения, просто интереснее для молодого человека» ^[20]. По указанию «сверху» создавались студенческие кооперативные предприятия: в августе 1987 г. такая организация находилась в стадии формирования при Институте текстильной и легкой промышленности имени С. М. Кирова ^[21]. Привлечение к труду инвалидов и пенсионеров стимулировалось с 1989 г. предоставлением льгот на оплату их подоходного налога вплоть до 80 % ^{[22, с. 829-830]}.

Тем не менее, к середине 1987 г. в сообществе советских кооператоров студенты и учащиеся составляли лишь 3,2 % ^{[23, с. 169]} , а основная часть работников кооперации «первой волны», по словам С. А. Ситаряна, принадлежала преимущественно к возрастной группе 40–50 лет ^{[17, с. 78]}. В Московской области пенсионеры составляли лишь 11 % кооператоров, студенты – 2–3% ^{[24, л. 236]}.

Данные о дате рождения кооператоров-членов ленинградской парторганизации показывают, что работа в кооперативах была наиболее характерна для лиц, родившихся на рубеже 1940-х–1950-х гг. (лица 35–40 лет) и на рубеже 1950-х–1960-х гг. (лица 25–30 лет) ^[12].

По данным исследователей Е. А. Ивановой и С. А. Шашнова, среди председателей кооперативных предприятий СССР в 1991 г. 39,8 % относились к возрастной группе от 31 до 40 лет, примерно по 20 % – к группам до 30 лет и 41–50 лет, 13,4 % – старше 50 лет ^{[18, с. 54]}.

В 1988 г. только 6,1 % работников кооперации Ленинградской области (897 человек) являлись пенсионерами (в стране к середине 1987 г. – 13 %) и 0,63% (93 человека) – домохозяйками (в стране 8,2%) ^{[23, с. 169; 25, л. 1-33]}. Ленинградский обком в ноябре 1988 г. отмечал, что работа по вовлечению в эту сферу пенсионеров велась неудовлетворительно ^{[8, л. 5 об]}.

Таким образом, кооперация аккумулировала людей, которые до этого трудились в государственном секторе экономики. Большинство из них относились к средневозрастной группе, были лояльны к сложившемуся строю, многие занимали руководящие посты. Среди кооператоров были члены КПСС и активисты комсомола. Кооперативный труд привлекал этих людей возможностью получения высоких доходов, относительно широкой свободой экономической деятельности.

You can simply select and copy link from below text field.