Integration character of the modern Russian legal understanding.

Skorobogatov Andrey Doctor of History Professor, Chair of Theory of State and Law and Public-Law Discipline, Institute of Economics, Management and Law (Kazan). 420111, Russia, respublika Tatarstan, g. Kazan', ul. Moskovskaya, 42 askorobogatov@rambler.ru Other publications by this author

В условиях постклассической парадигмы, характеризующей современное развитие науки и правовой реальности в целом, принципиально изменилось отношение к истине ^[21]. Постклассическая наука предполагает открытость и незавершенность и относительность знания об окружающей социальной, в т. ч. правовой реальности и допускает возможность существования множества теорий, претендующих на относительную истинность в той или иной области знаний, но лишь в рамках определенного методологического дискурса в контексте определенного пространственно-временного континуума ^{[7, с. 27 - 47]}.

Применительно к юриспруденции это привело к существенному расширению предметного поля исследований. Современный юридический дискурс, как совокупность юридических текстов, т. е. вербальных, литеральных и невербальных выражений правовых представлений ^{[8, с. 83]}, предполагает многомерное, многоуровневое исследование правовых явлений и их интерпретации в рамках отдельных доктрин и взглядов различных социальных групп. При этом ведущее значение отдается не поискам истины, а выявлению позиции интерпретатора ^{[11, с. 86]}. Современная юриспруденция исследует не только научное правопонимание, но и представления о праве, сформировавшиеся в профессиональном сообществе и даже в быту ^{[20, с. 135]}. Однако для стран, принадлежащих к романо-германской правовой семьи, в том числе и России, где правовая реальность в значительной степени носит нормативный характер, в центре исследования юридического дискурса находятся язык права и норма права, т. е. явления, прямо обусловленные эталонным характером законодательства ^[4].

Именно это обусловило формирование новой философско-правовой категории – правопонимания, которая включает в себя как интеллектуальную познавательную деятельность, ее отдельные элементы (восприятие, оценка, представления), так и систему интерпретируемых правовых явлений, полученных в результате познавательно-правовой деятельности.

Сложность анализа правопонимания обуславливается существованием нескольких уровней возможной интерпретации права и иных правовых явлений. Во-первых, субъект способен интерпретировать различные юридические документы, что характеризует его отношение к правовой реальности и определяет правовое поведение. Во-вторых, ученые осуществляют интерпретацию правовых текстов доктринального характера, что позволяет сформировать представление не только о гносеологическом, аксиологическом и деонтологическом значении права, но и о сущности правовой реальности в целом, месте в ней социума и бытия отдельного индивида, выявить факторы, определяющие правовое поведение индивида в конкретной социокультурной ситуации ^[13].

Применительно к юридическому дискурсу это означает осуществление как синхронного, так и диахронного исследования правовых текстов с целью получить новые данные, которые не содержатся ни в одном из сравниваемых юридических текстов, и формирование правовой модели. Наиболее ярким обозначением такой модели является категория «концепт», которая понимается как смысловое значение имени, в отличие от его предметного значения ^{[14, с. 19]}.

Сформировавшаяся в постсоветский период правовая реальность России характеризуется трансгрессивным состоянием общества, выражающимся в широком распространении незаконодательных (неправовых) практик, низком уровне нормативной правовой культуры, правовом нигилизме и правовом инфантилизме на общесоциальном, коллективно-групповом и индивидуальном уровнях. Сформировавшиеся в условиях отказа от официальной идеологии (а, следовательно, от официальной правовой доктрины) правовой идеал и правовой опыт ориентируют индивида на решение проблем и достижение бесконфликтного сосуществования не на основе установленной государством правовой нормы, а путем применения правил социальной справедливости (неписанного права). В значительной степени это определяется коллизионностью правопонимания российского общества не только на обыденном и профессиональном, но и на доктринальном уровне.

Традиционный нормативизм (после распада СССР и преодоления марксистско-ленинской парадигмы и узконормативного подхода к праву А. Я. Вышинского) был отброшен как доктрина, несоответствующая целям построения демократического правового государства и гражданского общества.

Взамен его принятые в первой половине 1990-х гг. на постсоветском пространстве конституции предложили иную концепцию правопонимания, содержание которой определялось не потребностями правового регулирования, а идеологическим компонентом, прежде всего, идеями прав человека и социального государства.

Специфика постсоветского понимания права – в отказе гражданина от повиновения закону, если он вступает в противоречие с принципом справедливости в его значении, характерно для той социальной группы, с которой идентифицирует себя индивид. Как отмечает Д. А. Маркин, «дух права – это общественный правовой менталитет и он никогда не будет зависеть от правовой политики государства, сколь принудительными бы силами она не проводилась в жизнь» ^[9]. Для такого правопонимания и юридическая точность, и юридическая порядочность, и юридическое воздаяние имеют определенное значение, но не абсолютизируются, как у европейских народов. Граждане, напротив, стремятся к нравственному максимуму, ищут правды, единой и неразделимой на право (закон) и совесть (справедливость), соответственно, проповедуют искренность, правдивость и в праве, и на суде, осуждают лицемерие, а также ответы на суде с заранее обдуманным намерением.

Господствовавший в СССР нормативизм оказался неспособен описать всю сложность и многогранность феномена современного права, как с точки зрения его сущности и содержания, так и с формальных позиций (не случайно столь активно идут споры о том, является ли источником российского права судебный прецедент). Следствием этого стали поиски правовой теории, которая могла бы соответствовать конституционным установкам и адекватно отражать сущность и содержание современной правовой реальности.

Концепт «право» в постсоветском юридическом дискурсе может быть представлен пятью взаимосвязанными, но конкурирующими моделями, каждая из которых в той или иной степени связана с конституционными принципами и положениями, даже если прямо об этом и не заявляется.

Во-первых, нормативистская модель, основанная на представлении о праве как системе правил поведения, установленных государством и обеспеченных мерами государственного принуждения ^{[1, 3]}. Хотя нормативизм по-прежнему остается господствующей теорией правопонимания, в современных условиях он приобретает интегральный характер, за счет синтеза с естественно-правовыми и социальными ценностями, что связано с особенностями конституционных трактовок правотворчества и правореализации. С одной стороны, Конституция РФ заявляет о ведущей роли государства в правотворчестве (ст. 15), но, с другой, запрещая создание обязательной идеологии (ст. 13), обуславливает наличие политического и правового плюрализма, заставляет нормативистскую теорию трансформироваться с учетом современных политических и социально-экономических реалий. Современное нормативное понимание права под влиянием конституционных положений о приоритете прав человека и гражданина признает верховенство прав над обязанностями и необходимость нормативного закрепления первых, что должно стать основой правоприменения.

Развивая конституционные идеи о верховенстве народа в процессе правотворчества и принятии Конституции в результате референдума, современный нормативизм допускает существование новой формы правотворчества – прямого правотворчества народа на референдуме, что фактически является уступкой социологии права, предполагающей именно социальные механизмы формирования легитимных правовых норм.

Во-вторых, социологическая модель, основанная на представлении, что право формируется в процессе социального взаимодействия и относительно независимо от государства. Эффективность и легитимность издаваемых государством норм при этом определяется их социальной востребованностью. Эта модель присутствует как в работах социологов ^[10], так и юристов ^[23]. Развитие социологического правопонимания в России связано, прежде всего, с конституционными идеями о народном правотворчестве (ст. 3). Для постсоветской социолого-правовой теории характерны: функциональный подход к праву; выделение правоотношений в качестве основных, наиболее существенных элементов права; «несводимость» права к закону (нормативному правовому акту). Главным становится не столько изучение нормы как эталона, сколько ее действие на практике, выявление степени ее эффективности и социальной востребованности. При этом исследования правовых явлений и институтов не ограничиваются исключительно академическим интересом, они преследуют цель преобразования социальной действительности, а само право рассматривается как инструмент социальных преобразований, средство достижения согласия между интересами различных социальных групп.

В-третьих, юснатуралистская модель, основанная на положениях Конституции РФ о приоритете принципов международного права и прав человека ^{[2, 22]}.

Обращение к естественно-правовой теории обусловлено, прежде всего, присутствием подобных идей в (ст. 2) и необходимостью обоснования правового порядка на конституционных основах. Права и свободы человека признаются высшей ценностью, имеющей прямое действие. Юридический позитивизм здесь уступает место естественно-правовому правопониманию. Права и свободы человека признаются существующими объективно, имеющими дозаконотворческий и внезаконотворческий характер, т.е. их можно отождествить с естественным правом в субъективном смысле. Исходя из особенностей конституционного закрепления прав человека и гражданина, можно сделать вывод, что независимо от источника их установления (природа или государство) они в равной степени являются обязательными для реализации и определяют содержание позитивного (установленного государством или сформированного в процессе социального взаимодействия) права.

Как отмечают сторонники естественно-правовой теории, переходные условия правовой жизни общества вынуждают опираться на иные, неформализованные источники права, в частности, на доктрину естественного права ^[5]. Естественное право представляет собой именно доктрину, а не право в собственном смысле слова, поскольку не имеет обеспечительного механизма реализации своих положений.

Одновременно, Конституция РФ признает приоритет общепризнанных норм и принципов международного права (ст. 15), тем самым придавая им надгосударственный характер и устанавливая принцип их первичности по отношению к позитивному национальному праву. Это позволяет утверждать, что международное надгосударственное право выступает как естественное право в объективном смысле, причем не в форме доктрины, а в качестве норм прямого действия. В значительной степени это совпадает с современными философскими трактовками справедливости ^[16].

В-четвертых, интегративная модель, основанная на синтезе (интеграции) классических монистических теорий правопонимания и утверждающая, что право представляет собой воплощенные в юридических нормах и фактических правовых действиях правовые ценности, которые определяют их эффективность. Эта модель нашла текстуальное воплощение в теории реалистического позитивизма Р. А. Ромашова ^[17] и коммуникативной теории права А. В. Полякова ^[15]. Современное интегративное правопонимание предполагает сочетание нормативизма с естественно-правовой теорией и социологией права ^[18]. В наше время все чаще звучат идеи о том, что право нельзя сводить исключительно к законодательству, пора уйти от такой односторонней позитивистской трактовки. Право может быть представлено в различных проявлениях (субъективное и объективное, письменное и устное, государственное и социальное и т.д.) ^[6]. Вариантом интегративного правопонимания можно считать учение об интегральном правопонимании, утверждающее, что синтез классических правовых теорий осуществляется не на паритетных началах, а при ведущей роли одной из теорий ^[19]. Применительно к конституционному правопониманию наиболее ярким представляется анализ гл. 1 Конституции РФ «Основы конституционного строя», где из 16 статей 10 основаны на нормативизме, в 5 присутствует естественно-правовая теория (в объективном и субъективном смысле), 4 статьи в той или иной степени используют методологию социологии права, т. е. синтез осуществляется на основе нормативизма, дополненного естественно-правовыми теориями и социологией права.

В-пятых, постмодернистская модель, основанная на представлении о праве какмногомерном явлении, познать которое возможно только на основе обращения к современным философским концепциям (феноменология, экзистенциализм, герменевтика), позволяющим понять глубинную сущность права, его познавательное, ценностное и регулятивное значение в бытии отдельного индивида и правовой реальности в целом. В современном юридическом дискурсе эта модель представлена диалогической теорией права И. Л. Честнова ^[20] и аналитической юриспруденцией С. Г. Олькова ^[12].

Проведенный анализ показывает, что современное отечественное правопонимание является интегральным, в основе которого лежит нормативистская модель, дополненная естественно-правовыми теориями и социологией права. Интегральный характер правопонимания реализовался в плюрализме постсоветского юридического дискурса и обусловил многозначность правовых регуляторов, определяющих содержание постсоветской правовой реальности.

You can simply select and copy link from below text field.