On the issue of participation of clergy in the formation of social influence institution for the correction of convicts in XIX - early XX centuries.

Popova Elena PhD in Law Professor, Department of Criminal Law Disciplines,  International Law Institute 127427, Russia, g. Moscow, ul. Kashenkin Lug, 4 anatelsvetjen@mail.ru Other publications by this author

Процесс воспитания нельзя представить без формирования основ духовно-нравственного потенциала человека. Исправить – значит устранить ошибки, недостатки, погрешности; сделать кого-либо, что-либо лучше, совершеннее; избавить от недостатков ^[1]. Поэтому исправление осуждённого не может осуществляться без работы по духовно-нравственному возрождению или преобразованию. Решение этой проблемы не оставалось никогда без внимания церкви.

Изначально роль духовенства сводилась, большей частью, к заботе о приговорённых к смертной казни. С ними проводили беседы священники, их исповедовали и причащали, а также утешали колодников при этапировании. Вся эта деятельность осуществлялась на основе личной инициативы мирян и пастырей. В начале XIX века стало упорядочиваться участие духовенства в судьбах осуждённых. После создания 16 июля 1816 г. Александром I «Человеколюбивого общества», данная инициатива начинает приобретать системность и актуальность ^[2].

Наиболее ярким представителем духовенства в общественной деятельности с осуждёнными со стороны Русской Православной церкви в этот период был архипастырь святитель Филарет (Дроздов). В одном из своих писем к архиепископу Леониду, он так определяет свою цель в деле исправления осуждённых: «Обратить места заключения в нравственные врачебницы душ, уязвлённых пороком и преступлением» ^[3]. В 1816 году Филарет был утверждён в звании члена Совета Императорского Человеколюбивого Общества и, будучи одним из деятельных членов этого Общества, постоянно жертвовал на его деятельность большие суммы из собственных средств. В 1819 году Филарет вступил в состав Общества Попечительного о тюрьмах и его деятельность основывалась на духовном содействии благу и успехам благотворительной деятельности Общества, которую он считал гораздо более важной, чем просто денежные пожертвования и состояла она в пастырском окормлении заключённых ^[4]. 18 ноября 1840 года митрополит Московский Филарет представил в Св. Синод расписание этапов ссылок, с указанием городов и населённых пунктов, в которых должны быть назначены священнослужители для назидания ссыльных и обеспечения им возможности отправления религиозных обрядов ^[5]. Составленные им правила имели законодательное значение и в 1842 году состоялся циркулярный указ Св.Синода с правилами назидания ссыльных, в основу которых положены наставления м.Филарета ^[6]. Всю суть своего служения он сводил к рождению в душе осуждённого искреннего покаяния: «если вы не можете, как Иосиф, сделать свою темницу, изгнание, заточение, почтенными и славными посредством невинности и непоколебимой добродетели: по крайней мере, как Манассия, старайтесь сделать ваши бедствия и трудности спасительными для вас посредством покаяния, исправления жизни и безропотной покорности закону, власти и судьбе Божией» ^[7]. Одним из результатов его служения стала, составленная им в 1843 году, «Молитва заключённого в темнице» ^[8].

Активную работу Церковь осуществляла и по формированию тюремных библиотек, изданию специальной религиозной литературы для заключённых, обучения их грамоте. Так, протоиерей Попов, осуществлявший пастырское попечение с первого дня своего служения, составил и издал книгу «Беседы с заключёнными в тюрьме», в 1888 году Св. Синод передаёт в Главное тюремное управление для передачи заключённым 1161 экземпляр «Евангелие от Иоанна», присланного в Россию Лондонским Библейским обществом. Как справедливо отмечал русский пенитенциарист В.Н.Никитин, «нравственное исправление арестантов закон возложил на смотрителя, его помощника, помощницу, надзирателей и надзирательниц и в особенности на священника, который наставляет, увещевает и дважды в неделю обходит всех арестованных, а выпускаемых напутствует» ^[9]. Организация просветительской работы в тюрьмах сводились в основе своей к организации библиотечного дела, религиозно-нравственного воспитания осуждённых. Просветительская работа заключалась в религиозном воздействии на заключённых посредством распространения среди них книг соответствующего содержания и совершения религиозных обрядов. В отчёте Главного тюремного управления за 1904 год говорилось, что одной из главных забот является нравственное перевоспитание арестанта путём укрепления в нём религии и положительных душевных качеств. Вместе с тем просветительное дело в тюрьмах ещё не поставлено на должную высоту ^[10]. В отчёте отмечалось, что наибольшее число библиотек было организовано в тюрьмах Харьковской губернии – 15, Воронежской – 13 и Киевской - 13, а тюрьмы Кавказа и Сибири вообще не имели библиотек. Наибольшее количество книг было в С._Петербургском Доме предварительного заключения – 7316 томов и создана эта библиотека была в большей части усилиями самих заключенных. По составу книги в тюремных библиотеках распределялись следующим образом: до 18% занимали книги религиозного характера, 17% - беллетристика, 7% - книги по истории и географии, 2-3% - учебники, в некоторых библиотеках до 38% составляли журналы прежних лет, и наибольшим спросом у заключённых пользовались книги беллетристического содержания и журналы ^[11]. Из таблицы, приведённой в отчёте о действующих тюремных библиотеках, следует, что до 1860 г. библиотеки существовали только в двух тюрьмах: в Пензе с 1801 г. и в Харькове с 1839 г. За 60-е годы были открыты первые библиотеки в неизвестных тюрьмах четырех губерний, за 70-е годы были открыты библиотеки ещё в 9 губерний. После образования Главного тюремного управления первые тюремные библиотеки были организованы при некоторых местах заключения в 17 губерниях, в 1890 -1891 гг. – в 31 губернии, и в первое пятилетие ХХ века – в 11 губерниях. Из общего числа 652 тюрем, приславших ответы о библиотеках, 220 мест лишения свободы, т.е. ⅓, должны были признаться в полном отсутствии у них библиотек. Среднее количество экземпляров книгообеспеченности составляло 308 шт., а в минимальном пределе доходило всего до 10 шт. Эти цифры были ничтожны по отношению к количеству арестантов, проходивших через тюрьмы, поэтому книга могла попасть к тюремному читателю лишь в порядке исключения ^[12].

Не лучше обстояло дело школьного обучения в тюрьме. Из 688 мест заключения только в 129 были организованы постоянные школы с преподавателями в лице священника и псаломщика и редко со штатными преподавателями. Состав преподавателей определял и объём преподавания, которое сводилось к обучению закону божьему, арифметике, географии, чтению, письму, началам естествознания ^[13]. Главное тюремное управление признавало, что чины тюремной администрации не пригодны для ведения педагогической деятельности в связи с тем, что на них возложен большой круг обязанностей, а также по своему нравственному и умственному развитию. Вместе с тем у тюрем в необходимом объёме не имеется средств для найма хороших учителей, которые действительно могли бы расширить умственный и нравственный кругозор арестантов и дать им необходимые знания, пригодившиеся им в свободной жизни. Поэтому тюремная администрация чаще всего обязанности учителя в школе, возлагала на самих арестантов. Частая смена таких импровизированных учителей отрицательно сказывалась на организации обучения в школе.

В целях урегулирования, возникших активных отношений в связи с деятельностью тюремных священников, Инструкция смотрителю губернского тюремного замка, принятая в 1831 году, в отдельной X главе подробно регламентировала порядок проведения религиозных обрядов, права и обязанности священнослужителей и их взаимодействие с администрацией тюрем. В 1887 году принимается Указ «Об устройстве управлений отдельными местами заключения гражданского ведомства и тюремной стражи», который священников, дьяконов и псаломщиков относит к Управлению местами заключения, а должностной оклад их приравнивает к окладу начальника тюрьмы ^[14].

Формируя политику применения общественного воздействия как средства исправления осуждённых в XIX и начале ХХ века, государство стремилось в полной мере использовать духовно-нравственный потенциал церкви по вопросам исправления лиц, совершивших преступления. Представители государства и церкви понимали, что исправление преступника возможно только вследствие его внутреннего перерождения, под воздействием религиозно-нравственных норм и покаяния, так как не раскаивающийся в своих злодеяниях преступник очень далёк от нравственного исправления. Именно чувство раскаяния, угрызение совести имеет важнейшее значение в духовно-нравственной жизни любого человека, в том числе и осуждённого ^[15]. Таких результатов можно достичь через саморазвитие, самовоспитание и образование. Поэтому активное участие церкви в процессе исправления осуждённых проявлялось в религиозном воспитании и служении, школьной работе, библиотечном деле и нравственном назидании осуждённых.

You can simply select and copy link from below text field.