Role of the method of divination in hermeneutics of F. Schleiermacher

Anikin Sergei Aleksandrovich Postgraduate student, the department of Philosophy and Methodology of Science, National Research Saratov State University named after N. G. Chernyshevsky 410012, Russia, Saratovskaya oblast', g. Saratov, ul. Astrakhanskaya, 83 rev.anikin@gmail.com

Исследователи наследия Ф. Д. Э. Шлейермахера нередко обращают внимание на дивинаторный метод (от лат. divinatio – «предсказание», в русскоязычной литературе встречается также написание «девинация», и, соответственно «девинаторный метод»), который, как полагает философ, неразрывно связан с герменевтическим процессом. Об этом методе в докладе, посвященном герменевтике, упоминает и сам Шлейермахер. Однако, сообщая, что «дивинаторный метод … пробуждается к жизни преимущественно благодаря собственной креативности» ^{[18, c. 455]}, философ не раскрывает содержательную часть метода в рамках доклада. Что же касается русскоязычного издания «Герменевтики», то в нем понятие «divinatorische Methode» преподносится как «интуитивный метод толкования» ^{[3, с. 26]}. В связи с этим в исследованиях, посвященных интерпретационной теории Шлейермахера нередко встречаются весьма туманные описания того, что, в сущности, представляет собой дивинаторный метод.

Среди русскоязычных исследователей принято трактовать дивинаторный метод как интуитивный, связанный с попыткой проникновения в сознание другого, возможно, эмпатическим путем ^{[8, с. 42]}. Такое толкование представляется нам не вполне точным. Вызвано это, по всей вероятности, тем обстоятельством, что с наследием Шлейермахера современный читатель знаком главным образом благодаря творчеству Вильгельма Дильтея, автора фундаментального труда «Жизнь Шлейермахера» (Leben Schleiermachers) и трактата «Герменевтика и теория литературы», в котором Шлейермахеру также отведено немало строк. Как отмечает Ханс-Георг Гадамер, метод психологической интуиции Шлейермахера оказал «определяющее воздействие» на взгляды самого Дильтея ^{[6, с. 234]}. Свое учение об Einfühlung – способности сопереживать чувствам другого он формулирует, находясь под впечатлением от Шлейермахера и ссылаясь на его труды ^{[20, с. 207]}. Отсюда, как следствие, рождается несколько искаженное понимание дивинаторного метода Шлейермахера как «непосредственного (интуитивно постигаемого) поиска понимания индивидуального» ^{[9, с. 137]}. Действительно, дивинаторный метод предполагает некую интуитивную работу, но более удачным является его обозначение как «творческой интуиции», использованное переводчиком «Герменевтики» на русский язык, А. Л. Вольским. Ключевым в этом определении является слово «творческий», т. к. во многом определяет сам процесс применения дивинаторного метода. Весьма подробно разбирает роль дивинации в герменевтике Шлейермахера Х.-Г. Гадамер. Изучая Шлейермахера «не с позиций Дильтея» ^{[6, с. 232]}, Гадамер открывает возможность нового прочтения его герменевтики. Он замечает принципиальный момент, определяющий задачу дивинаторного метода: «герменевтике нужна дивинация, непосредственная догадка, которые в конечном счете предполагают своего рода конгениальность» ^{[6, с. 237]}. Первое, на что обращает внимание приведенная цитата, это связь между понятиями «дивинация» и «непосредственная догадка». Они не тождественны друг другу, но следуют рука об руку: догадка, как мы увидим далее, с одной стороны является продуктом дивинации, с другой – лишь промежуточным этапом интерпретационного процесса. Итогом дивинации, как видно из приведенной цитаты, является достижение конгениальности. Однако прежде, чем перейти к рассмотрению положительного результата дивинации, необходимо сформировать более точное представление о ней и ее применении в герменевтических построениях Шлейермахера. В этом нам могут помочь лекции философа, посвященные диалектике, которые были собраны и изданы уже после его смерти. В этих текстах дивинация упоминается в несколько ином контексте, нежели в герменевтике, что позволяет дать дивинаторному методу более точное определение.

К сожалению, перевод на русский язык лекций по диалектике не выполнялся, а их прочтение и понимание осложняется еще и тем фактом, что сами по себе они представляют весьма эклектичный текст. Это может быть объяснено как происхождением тома (т.е. собранием текстов из различных источников), так и антисистемными взглядами самого Шлейермахера, в которых философ неоднократно уличался ^{[2, с. 44]} и которые сам он смело признавал на страницах «Речей о религии» ^{[19, с. 65]}. В отношении критики законченных богословских и философских (в частности, Гегелевской) систем Шлейермахера представляется уместным сравнить с Львом Шестовым, который связывал построение мировоззренческих систем с капитуляцией когнитивных возможностей человеческого разума перед контингентальностью и изменчивостью мира ^{[16, с. 16]}. С учетом этого обстоятельства, реконструкция философской системы Шлейермахера представляется довольно трудновыполнимой задачей. Тем не менее, определение роли дивинаторного метода в процессе познания позволит установить связь между диалектикой и герменевтикой Шлейермахера, что, в свою очередь, поможет нам понять, на каком основании исследователи творчества философа, в частности Манфред Франк, приходят к выводу, что герменевтика Шлейермахера обнаруживает «безграничное расширение трансцендентального поворота на область означающего в целом» ^{[23, с. 7-8]}, то есть является, по сути, предтечей экзистенциальной герменевтики М. Хайдеггера и Х.-Г. Гадамера.

Курс диалектики был впервые прочитан Шлейермахером в 1811 году, спустя шесть лет после начала его курса по герменевтике (1805) и тринадцать лет с момента публикации первого издания «Речей о религии» (1799). Это обстоятельство позволяет предположить, что к началу разработок в этой области Шлейермахер обладал уже сформировавшимися философскими взглядами. Тот факт, что на протяжении последующих лет содержание его лекций по герменевтике не претерпевало существенных изменений, отчасти подтверждает наше предположение. В то же время знаменитые «Речи о религии» претерпевали несколько авторских редакций вплоть до 1821 года. Однако ключевое понятие религиозной философии Шлейермахера, сформированное в первом издании «Речей» – религиозное чувство, как чувство абсолютной всеобщей зависимости (Gefühl der schlechthinigen Abhängigkeit), не подвергалось пересмотру в дальнейших редакциях ^{[15, с. 43]}. Обращаясь непосредственно к корпусу лекций по диалектике, мы можем обнаружить, что в них используются многие ранние разработки Шлейермахера из области как герменевтики, так и религиозной философии. В частности, в диалектике Шлейермахер вновь затрагивает тему дивинации, но уже в связи с познавательными возможностями человека. Заметим, что и в рамках диалектики Шлейермахер не предпринимает детального разбора понятия дивинации: он лишь упоминает о данном явлении, когда этого требует изложение его философской концепции. Это обстоятельство, однако, не дает повода полагать, что дивинация является малозначимой темой в его философии. Напротив, Рудольф Отто, весьма обстоятельно подходивший к прочтению трудов Шлейермахера, полагал, что способность дивинации – одно из важнейших открытий этого философа ^{[13, с. 222]}.

Для того чтобы проиллюстрировать процесс дивинации, Шлейермахер ставит вопрос о том, каким образом возможно объяснить ребенку значение слова, обозначающего то или иное свойство предмета. Впервые увидев предмет и услышав характеризующее его свойство, ребенок каким-то образом формирует представление о том, с чем «соединяется» наименованное свойство – с формой, весом или, может быть, цветом ^{[27, с. 103]}. Очевидно, ребенок, увидевший, например, красный деревянный шар и услышавший от взрослого слово «красный», строит предположение, требующее дальнейшей верификации. В будущем такое предположение, связавшее понятие «красный», к примеру, с формой предмета, потребует своего пересмотра, когда ребенок столкнется с характеристикой красного кубика. Таким образом, возникает необходимость пересмотра интерпретационных теорий, которые нельзя обобщить до всех случаев использования выражения, поскольку интерпретация опирается на контекст и конкретные знания окружения. Весь этот процесс «предсказания» (т. е., собственно, дивинации), результатом которого является построение ряда догадок, формирует метод, который Шлейермахер на протяжении всей своей творческой деятельности будет называть дивинаторным ^{[22, с. 82]}. Как замечает переводчик трудов Шлейермахера на английский язык профессор Эндрю Боуи, описанная схема формирования дивинаций оказывается близкой концепции Дональда Дэвидсона ^{[21, с. XXVII]}. В философской системе Дэвидсона мнение, сформированное в условиях высокой информационной энтропии, получает название «проходящая теория» (passing theory), а познавательный процесс представляет собой никогда не завершающееся движение от одной такой теории к другой. Знакомство с концепцией Дэвидсона позволяет нам яснее понять теорию, описанную Шлейехмахером в диалектике, согласно которой весь познавательный процесс человека основан на «дивинаторном элементе» ^{[27, с. 305]}.

Итак, в диалектике Шлейермахера дивинаторный метод позволяет сформировать первичные суждения, однако не все из них смогут обрести статус знания. Для этого необходимо, чтобы суждение обладало двумя свойствами: во-первых, адекватностью бытию (то есть объективностью), во-вторых, всеобщим характером (то есть интерсубъективностью) ^{[4, с. 87]}. В целях выполнения первого условия сформированная дивинаторно интерпретационная теория подлежит постоянной корректировке по мере получения новых эмпирических данных. Таким образом, познание мира, представленное в лекциях Шлейермахера по диалектике, предполагает непрерывное движение по своего рода герменевтическому кругу, в ходе которого представления человека о мире постоянно обогащаются. Здесь обнаруживается связь диалектики Шлейермахера с материалом, изложенным его в лекциях по герменевтике.

В диалектике сконструированная дивинаторно картина мира представляет собой, говоря языком Дэвидсона, проходящую интерпретационную теорию. Искусство диалектики состоит в том, чтобы «пребывать в процессе постоянного конструирования мыслей в их отношении друг к другу, из которого и возникает знание» ^{[27, с. 3]}. Аналогичным образом представлена в герменевтике работа с текстом: для того чтобы понимать каждую часть в контексте целого, интерпретатор интуитивно формирует первичное понимание текста, дополняемое впоследствии результатами герменевтического анализа текста. Это первичное схватывание, полученное в условиях ограниченного знания, можно аналогично охарактеризовать как дивинаторно сформированную проходящую теорию. В обоих случаях интерпретации (мир и текст) Шлейермахер говорит о том, что процесс представляет собой бесконечную задачу ^{[2, с. 44]}.

В непрерывном познавательном процессе каждая новая конструкция представляет собой результат все более сложного синтеза. Необходимо творческое переосмысление прежде казавшейся цельной конструкции, что требует, по мнению Шлейермахера, активного участия воображения, «предшествующего всякому знанию» ^{[27, с. 215]}. Уже в работах Канта способность воображения играет существенную роль, поскольку только благодаря ней возможен чистый синтез ^{[10, с. 119]}. Кант, однако, крайне осторожен в своих размышлениях об этой способности, что, по всей видимости, объясняется его страхом уйти в психологизм. Тем не менее Мартин Хайдеггер в своем курсе «Феноменологическая интерпретация кантовской критики чистого разума» утверждает, что способность воображения носит фундаментальный характер в процессе познания у Канта, даже если сам Кант и не осознает ее роли ^{[11, с. 143]}. В свою очередь Шлейермахер весьма смело говорит о способности воображения. В частности, в контексте своей религиозной философии он утверждает, что воображение является единственной возможностью для человека сформулировать представление о Боге, объявить его личностью или, напротив, безличностной силой в спинозистском ключе ^{[19, с. 161]}. В рамках курса диалектики Шлейермахер говорит, что сформированная человеком картина мира является продуктом воображения: «воображение формирует представление о мире» ^{[27, с. 323]}. При этом, что подчеркивает философ, каждая отдельно взятая картина мира уникальна и является отражением индивидуальности.

Индивидуальность занимает в философии Шлейермахера значительное место. Считается, что именно Шлейермахер впервые употребил термин «персонализм» и обозначил основную проблематику будущего течения ^{[1, с. 45]}. В рамках своей религиозно-философской концепции он раскрывает уникальность человеческого опыта и индивидуальный характер религии. В герменевтике философ указывает на индивидуальность интерпретаций, когда говорит, что каждый интерпретатор использует герменевтические каноны по своему собственному усмотрению. В диалектике Шлейермахер разделяет общее и индивидуальное мышление и называет последнее непреодолимым препятствием на пути к абсолютному знанию. При этом философ вовсе не ставит это индивидуальности в вину и не вырабатывает пути ее преодоления (такая мысль представилась бы ему чудовищной). Скорее, акцентуация на индивидуальности указывает на несостоятельность тех философских систем, которые отказывают ей во внимании. Вполне возможно, что Шлейермахер подразумевает в качестве таковой, в частности, систему Гегеля. Но как в таком случае возможно достижение знания как результата взаимного понимания индивидуальностей? Этот вопрос вновь возвращает нас в сферу герменевтики и подводит к теме конгениальности. «Кульминация всей теории понимания – акт дивинации, когда толкователь целиком переносится в автора текста, тем самым разрешая все непонятное и озадачивающее, что содержит в себе текст» ^{[5, с. 78]}. Если на первом этапе герменевтического процесса нам необходимо было дивинаторно сконструировать некоторое общее представление об объекте интерпретации как о целом, то в ходе более глубокого погружения в текст, историко-культурный и языковой контекст его написания, мы способны постепенно пройти тот же путь, что прошел автор в процессе создания своего текста. Это делает нас способными приблизиться к пониманию того, почему автор написал именно тот текст, которым мы располагаем. Гадамер по этому поводу говорит, что понимание произведения представляет собой реконструкцию всего творческого процесса его написания ^{[6, с. 240]}.

Учитывая уточнения, полученные из диалектики, мы можем заключить, что интерпретационный процесс, начинающийся с первоначального интуитивного схватывания целого и завершающийся окончательным проникновением в замысел автора, подразумевает обращение к дивинаторному методу на каждом этапе. Конгениальность достигается путем прохождения интерпретатором творческого пути, проделанного автором. На самом деле даже этим не завершается процесс интерпретации, так как в будущем могут быть обнаружены новые, ранее скрытые от интерпретатора обстоятельства, требующие от него дивинаторной реконструкции уже имеющегося понимания. Эти обстоятельства могут относиться к области языка (открытие новых значений слов и фразеологизмов, бытовавших в эпоху написания произведения) или к области исторического толкования (выяснение жизненных обстоятельств, оказавших влияние на автора в момент написания им интерпретируемого произведения). Следование этому пути позволяет, в конечном итоге, понять произведение лучше, чем его понимал сам автор ^{[17, с. 77]}.

Итак, процесс интерпретации подразумевает встречу двух личностей через текст и обнаружение некоего совпадения, конгениальности, позволяющей личности интерпретатора и личности автора вступить в общение. Как полагает Шлейермахер, сама возможность герменевтического акта обусловлена сопричастностью индивидуального божественному абсолюту – «индивидуальное и целое отнюдь не разделены» ^{[27, с.110]}. Эта сопричастность, включенность в тотальность бесконечного вечного является по Шлейермахеру предметом религиозного переживания, которое философ называет чувством всеобщей зависимости. Идея религиозного чувства, как отмечалось, является ключевой во всей философии Шлейермахера. В диалектике религиозное чувство понимается как «трансцендентальная основа познания» ^{[24, с. 323]}. В герменевтике изначальная взаимосвязь всех индивидуальностей является, как отмечает Гадамер, необходимым условием достижения конгениальности ^{[6, с. 237]}. Здесь обнаруживается связь между герменевтикой и религиозной философией Шлейермахера, в которой «индивидуальность, личное своеобразие каждого человека, есть та точка в нем, через которую он глубже всего связан с истинным и бесконечным бытием и точнее всего отражает его» ^{[15, с. 33]}. Понятно, что каждое такое отражение не может претендовать на всеобъемлющий охват, так как это потребовало вытеснения прочих индивидуальностей. Религиозная концепция Шлейермахера скорее предполагает, что все индивидуальности, включенные в целое, образуют своего рода «герменевтическую полифонию». Если так, то акт понимания вовсе не является попыткой включения чужой индивидуальности (автора, открывшегося нам в произведении) в собственную картину мира – такой шаг неизменно приводит к редуцированию интерпретируемой личности до набора примитивных характеристик, что для Шлейермахера неприемлемо. Герменевтический акт правильнее было бы понимать как творческую попытку увидеть картину мира автора, которая на равных условиях с собственной картиной интерпретатора включена в общее целое божественного абсолюта. Такой подход, однако, скорее демонстрирует недостижимость истинного знания, нежели приближает к нему. Это обстоятельство побуждает отдельных исследователей творчества Шлейермахера заключить, что понятие истины в его диалектике фигурирует в качестве регулирующей идеи ^{[22, с. 78]}, а путь к ней, говоря языком самого философа, представляет собой бесконечную задачу. Мы можем заключить, что в философских идеях Шлейермахера присутствует интенция к выходу за пределы классической рациональности. Не случайно современный исследователь творчества философа Фридрих Кюммель утверждает, что Шлейермахер уже не вписывается в рамки немецкой классической философии и не может быть причислен к классикам, современником которых он был ^{[24, с. 317]}. К такому выводу Кюммель приходит, по всей видимости, в силу того, что чувство у Шлейермахера первично по отношению к идее, следовательно, его концепция так или иначе выходит за рамки идеалистической парадигмы.

В результате исследования мы пришли к выводу, что дивинаторный метод предполагает не просто догадку, но конструирование гипотезы на основании имеющихся фактов. При этом гипотеза носит временный характер, что предполагает готовность интерпретатора отказаться от ранее сформированного мнения. Следовательно, открытость новому знанию является обязательным условием применения дивинаторного метода, а основанием такой открытости выступает первичная всеобщая взаимозависимость, постигаемая благодаря особому религиозному чувству. Таким образом, раскрытие содержания дивинаторного метода позволяет обнаружить органичную взаимосвязь между двумя отдельными циклами лекций Шлейермахера (герменевтикой и диалектикой) и его религиозной философией. Восприятие философии Шлейермахера в качестве целостной системы дает почву для осмысления ее исторической роли и формирует базис для дальнейших историко-философских исследований.

You can simply select and copy link from below text field.