Yakut traditional costume: the search for identity

1. Национальный костюм и идентичность: теоретические аспекты

О тесной взаимосвязи одежды и идентичности написано много работ. В первую очередь, эта тема привлекла внимание специалистов, занимавшихся вопросами потребления, социального расслоения и классовых различий ^[1,13]. По мнению исследователей, одежда является одной из важнейших маркеров в определении культурной, гендерной, социальной, профессиональной, возрастной идентичности ^{[2, 4, 8, 11, 14, 18, 20]}, это «символический образ социальной системы» ^[6].

Но в нашей статье нас интересует не просто одежда, а национальный костюм как проявление этнической идентичности. В России этому вопросу были посвящены различные исследования, затрагивающие широкий круг вопросов – символику традиционной одежды ^[23], одежду как способ укрепления национальной идентичности ^{[15, 22]} и т.д.

Согласно определению Susan J. Torntore, «одежда является выражением или границей определения этнической принадлежности, она отображает культурное наследие, разделяемое группой с общим национальным происхождением, языком и обычаями. Концепция этнической одежды – это видимое, осязаемое средство определения, построения и связи с традицией и идентичностью. В социокультурном аспекте этнические традиции в одежде не являются статичными и неизменными символами прошлых времен, но динамичными, новаторскими и избирательными выражениями, которые предусматривают изменения в связи с историческим прошлым» ^[12]. Этническая одежда – это «видимый маркер этничности» ^[5]. Так или иначе национальный костюм позволяет подчеркнуть свою принадлежность к конкретной этнической группе, и тем самым отделить себя от «других» групп и людей.

2. Якутский национальный костюм и этническая идентичность.

В исследовании Crane-Hamilton-Wilson, посвященной изучению этничности среди шотландских мигрантов в США и ее связи с одеждой, были выделены разные степени выражения этнической идентичности. Согласно предложенной ими классификации можно выделить: неполную (incomplete) и полную (complete) ^[3]. К неполной степени они отнесли позицию тех респондентов, для которых этническая принадлежность не является важной составляющей их самоидентификации. Следовательно, они не испытывают сильного желания подчеркивать свою этническую идентичность, в том числе и во внешнем виде. В эту же группу исследователи отнесли тех, кто «хотел бы принадлежать к этнической группе», выраженное в использовании культурных символов этноса в быту и в повседневной жизни, а также в повышенном интересе к национальной одежде.

«Полная степень» - это характеристика тех информантов, которым уже нет нужды «строить» свою этническую идентичность, она уже стала неотъемлемой частью их жизни, и проявляется не сколько в одежде, а в повседневных традициях. Определенную ценность представляет их идея, что этническая идентичность требует своего проявления в одежде на ранней стадии своего оформления. Но с укреплением национальных чувств, уменьшается потребность во внешнем идентификаторе.

Несмотря на то, что исследование Crane-Hamilton-Wilson касалось шотландской культуры и идентичности, схожие процессы мы можем наблюдать и в современной якутской культуре. Если исходить из идей Crane-Hamilton-Wilson, то в якутской культуре хорошо заметны два течения – для одних этническая идентичность не является превалирующей и не требует своего выражения ни в одежде, ни в других жизненных аспектах, для других – национальная одежда имеет особенно важное значение, так как служит одним из основных маркеров их этнической идентичности. Следовательно, это признаки некой ранней стадии, этапа «строительства» этнической идентичности, ее поиска и формирования. В чем же причины подобного разделения и почему мы должны говорить о ранней стадии формирования этнической идентичности? Надо добавить, что это не связано со временем происхождения этноса и имеет под собой совсем другую природу.

В первую очередь нам нужно обратиться к проблеме осмысления советского прошлого и постсоветского этапа развития. Мы не будем останавливаться на особенностях этнической политики в советское время, это тема отдельного масштабного исследования. На наш взгляд удачная характеристика советской политики в области этничности дана в книге Д.Д. Амоголоновой со ссылкой на Т.М. Михайлова: «В советское время этничность и этническое сознание находились на втором плане, отдавая предпочтение классовому подходу, классовому сознанию. Идеология и программа интернационализации, атеизации и формирования общесоветской общности – советского народа – за многие десятилетия своей реализации дали определенные результаты. Деэтнизация охватила почти все народы и этнические группы» ^{[16, с.157]}. Как отмечает наш информант Анжелика Наумова, «в 1980-е годы никто не носил якутские костюмы, только на ысыахи» ^[25].Существовал собирательный образ «северного народа», сгенерированный из стереотипных представлений о народах севера Сибири. Под этот образ изготавливались сценические костюмы советского периода: обязательное использование белого меха (песец, заяц), крупные геометрические и лировидные узоры единично украшали наряд, эксплуатация образа охотника и оленя как символов Севера.

Советское общество пропагандировало вторичность этнической идентичности, более того, искоренялись многие компоненты этнической культуры, как несоответствующие новому времени и идеалам советского государства. Известный якутский писатель Василий Семенович Яковлев (Далан) писал в мемуарах: «До тюрьмы я как-то не задумывался над своей национальностью. Все-таки силен был метод коммунистического воспитания. Знание своих корней, своих кровей — вот та почва, из которой в этом среднем мире человек должен черпать силы и уверенность. Но у меня, у всего моего поколения выбили из-под ног эту опору. А образовавшийся вакуум можно было заполнить чем угодно» ^{[19, с.135]}. Но по мнению Андрея Головнева, «этничность может нагнетаться, унифицироваться, рассеиваться, дробиться. Однако, будучи сколь угодно изменчивой, она остается устойчивым свойством социальной материи» ^{[17, с.11–12]}. Кризис советской национальной идентичности актуализировал идентичность этническую. Это обусловило остроту этнического вопроса в момент и после распада СССР. Как результат, в 1990-е годы по всему постсоветскому пространству говорили о культурном возрождении и возвращении к традиционным истокам.

Якутия не стала исключением из правил. С 1990-х годов начался процесс самосборки нового конструкта этнической идентичности, который продолжается до сих пор. Этот процесс затронул все аспекты культуры – от языка до национального костюма. По поводу языка Далан писал, что «запутавшись, сегодняшние якуты вынуждены общаться в быту на каком-то ужасном гибриде из двух языков. То же самое происходит в печати, официальной среде, на радио» ^{[19, с.136]}. В этом высказывании особенно привлекает внимание слово «запутавшись». Этап самосборки в постсоветскую эпоху чем-то похож на «культурные блуждания», на процесс поиска и возвращения к своим культурным корням и традициям. Андрей Головнев пишет: «Скорее инстинктивно, чем осознанно, люди в драматических ситуациях ищут спасения в этничности (или религиозной идентичности) и в ней же черпают ресурсы самореализации и позиционирования» ^{[17, с.11]}.

Но как быть, если многие традиции оказались утерянными безвозвратно? На примере изменений якутского национального костюма, мы можем наблюдать как заполняется эта пустота, как на месте утраченных обычаев и ценностей появляются новые. Культура не является чем-то статичным, ей характерны изменчивость и пластичность. Национальный костюм, являясь зримым и осязаемым элементом культуры, наряду с языком, больше других подвергается трансформациям. Связано это с тем, что каждый человек, определяющий свою этническую идентичность как якутскую, так или иначе принимает участие в этом процессе.

Однако проблемы российской современности не ограничиваются лишь внутренними последствиями распада СССР. Закрытость советского общества определила глубину культурного шока российского общества в постсоветский период. Одновременно с падением советского государства, мы говорим об усилении культурной глобализации, создании единого мирового информационного пространства, становлении глобальной экономики. Но по мнению Николая Хренова, «реальная глобализация отклоняется от идеальной. В реальности глобализация развертывается как американизация» ^{[24, с.103]}. Поэтому с 1990-х годов не утихают споры о вестернизации и американизации России, и в первую очередь, в сфере культуры, ее двойственном влиянии на общество. Но нас прежде всего интересуют изменения, происходящие в Якутии. Независимо от того, какой использовать термин «глобализация» или «вестернизация», оба они характеризуют внешние процессы, серьезно влияющие на локальном уровне как на культуру в целом, так и на этническую идентичность. Глобализация усилила потребность в этнической идентификации, поставила вопрос культурного позиционирования себя перед внешним миром. И не последняя роль в этом процессе уделена национальному костюму, так как он призван быть одним из самых узнаваемых символов культуры и этноса.

Своего рода кульминацией этого процесса стало установление рекорда Гиннеса по самому большому числу людей в национальных костюмах в июне 2017 года во время Ысыаха Туймаады. Как видим, как по внутренним, так и по внешним причинам якутский национальный костюм отвоевывает себе все новые и новые пространства.

3. Какой он – якутский национальный костюм?

Вопрос о форме якутского традиционного костюма остается открытым, что вызывает к жизни скрытый общественный диспут о форме и содержании национального костюма, когда сталкиваются понятия «якутского» и «неякутского», «традиционного» и «нетрадиционного», так как речь идет об этапе «строительства» этнической идентичности, некой «ранней стадии» ее формирования в постсоветский период.

Трансформации национального костюма актуализировали проблему консервации культуры и ее изменений. В сложившейся ситуации путей возрождения национальной одежды всего два – реконструкция по музейным образцам и создание «канонических» костюмов, или же формирование новых образов на основе использования ярких культурных символов.

3.1. Реконструкция национального костюма

Рассмотрим сначала путь воссоздания национального костюма по археологическим и этнографическим источникам. Это не новое явление, и подобные практики уже встречались не раз в истории. Например, в статье Anete Karlsone речь идет о том, что национальный костюм зачастую выступает как имитация (реконструкция) традиционного костюма, что она рассматривает на примере истории латвийского костюма в 1930-е годы

^{[9, с. 136–137). Интересно, что автор использует здесь понятия национального и традиционного не как синонимы. Но в этом случае не совсем ясно, что понимать под «традиционным костюмом», какая одежда должна лежать в ее основе. Постараемся рассмотреть это подробнее. Изучая историю мировой культуры, мы всегда восторгаемся архитектурными сооружениями, дворцами, картинами, книгами и т.д. – всем тем, что по сути было недоступно простому обывателю того времени. Поэтому история мировой культуры отражает, в первую очередь, жизнь и обычаи элиты, высшего сословия и знати. Это же в равной степени относится и к одежде. Формируясь в среде праздничной культуры и в условиях усиления социального расслоения, одежда всегда отражала предпочтения определенной социальной прослойки, но никогда всего общества. Так и в случае с якутским костюмом, например, во второй половине XIX века его металлические серебряные украшения не были общераспространенными и позволить их себе могла только зажиточная часть якутского общества. Теперь же представить себе якутский национальный костюм без серебряных украшений просто невозможно. Похожие процессы мы можем наблюдать на примере национального костюма народности мяо (хмонг) в Китае, который отличается разнообразием форм, стилей и цветов, но чаще всего его отличает обилие серебряных украшений. В интервью для документального фильма «La Hunan, l'autre monde d'Avatar» местный кузнец сказал следующие слова: «Раньше, когда мы женились, одного килограмма серебра было достаточно. Но сейчас они хотят пять килограммов серебра. Общество изменилось, и наша жизнь улучшилась. Раньше мы бы не смогли купить серебро, так как все деньги уходили на еду» [10]}. Соответственно, на изменения костюма влияют социально-экономические процессы, и то, что было доступно лишь избранным, постепенно становится доступным всем.

Здесь уместно отметить отношение населения к якутской одежде более раннего периода (XVII-XVIII вв.), о которой известно благодаря археологическим раскопкам. Так как костюм этого периода значительно отличается от одежды XIX - начала XX вв., и больше тяготеет к одежде северных таежных народов, современными якутами он не воспринимается как якутская. Часто можно услышать такие реплики: «это не якуты, а тунгусы», «моя бабушка говорит, что такого никогда не было, это не якутский костюм» и т.д.

Но в таком случае вопрос остается нерешенным, что же такое традиционный костюм? Загвоздка здесь в том, что при таком подходе традиционный костюм попросту не существует. Повседневная одежда большинства населения не воспринимается обществом как «традиционная» одежда. Это просто одежда, продукт и результат образа жизни. Не всякая одежда трансформируется в национальную. Это возможно только благодаря целенаправленной работе по ее реконструкции и при определенных исторических, политических, социально-экономических и культурных условиях.

С этой точки зрения национальный костюм выступает как «собираемый образ» из отдельных элементов праздничной, повседневной одежды путем профессиональной реконструкции. И если раньше эти элементы и детали одежды служили для подчеркивания социального статуса, то с повышением уровня и качества жизни, они становятся обязательной частью национального костюма.

3.2. Новые, «фантазийные» образы национального костюма

Второй путь воссоздания национального костюма – путем фантазирования и импровизации, с использованием всех доступных новых материалов.

«Фантазийными» можно назвать традиционные костюмы ессейских якутов, проживающих локальной группой в Красноярском крае. Костюм ессейцев вбирает в себя элементы эвенкийской, якутской, русской культуры, «пропущенные» через воображение мастериц. Каноничным якутским костюмом ессейцы считают образы Августины Филипповой. Творчество Августины Филипповой повлияло на видение якутского костюма в 1990-2000 гг. По словам Валентины Борисовой «Августина Филиппова смогла вывести якутскую одежду на мировой уровень. Люди узнали, что есть Якутия. И наши мастерицы создают такие прекрасные костюмы. В конкурсах красоты наши девушки всегда получают призы за национальный костюм. Это все благодаря усилиям Августины Николаевны» ^[26]. По всей видимости, творчество Августины Филипповой пришлось на тот момент, когда для населения Якутии остро стоял вопрос национальной идентичности и поиска себя. Яркие, знаковые образы быстро стали популярными и началось их копирование отдельными мастерицами, да и простыми людьми. В этот момент в сознании населения стерлась грань между сценическим костюмом и национальным праздничным. Пик этого периода пришелся на 2000-е годы, когда сценические образы массово тиражировались и появились «национальные» платья на кринолинах, высокие шапки наподобие казахского «саукеле» и тд. Нельзя сказать, что этот период закончился, все еще встречаются отдельные образцы подобных костюмов на мероприятиях разного уровня. Местами это вызвано тем, что в улусах редко можно найти пособие по пошиву национальной одежды, а с экранов телевизоров и тех немногочисленных доехавших до глубинки изданиях транслируются фантазийные наряды в духе Августины Филипповой. Швеи, занимающиеся изготовлением национальной одежды профессионально, все же признают, что наряды Филипповой не для широкого пользования: «Она [Августина Филиппова] создает образы не для повседневной носки. Она художник, это ее видение» (Наумова). По мнению Анжелики Наумовой, причиной появления диспута «традиционного и нетрадиционного» в одежде связано с тем, что «многие элементы одежды и орнамент имеют свой изначальный смысл. И те, кто хорошо в этом разбирается выступают, например, против того, чтобы в мужской одежде использовались элементы женского костюма. А те, кто этого не знает, хотят, чтобы было просто красиво». Существование фантазийных костюмов отчасти вызвано стремлением выразить себя, отличиться от массы. Особенно это касается известных в якутском обществе лиц.

Анжелика Наумова по этому поводу говорит, что заказчики часто хотят удивлять, внести новое, чтобы сказать «только у меня такое есть». Способствуют этому социальные сети и популярные нынче фотосессии, где каждый хочет отличиться. Образы в национальных костюмах для Facebook и Instagram стали очень популярны, отдельные информационные и развлекательные аккаунты проводят конкурсы и рейтинги фотографий на этническую тематику ^[25].

3.3. Национальный костюм и его элементы в повседневной жизни

Постепенно ношение национальной одежды перетекает в повседневную жизнь, не ограничиваясь праздничной сферой. Как отмечают мастерицы, к ним стали чаще обращаться с просьбой сшить какой-нибудь предмет гардероба с элементами национального костюма.

Особую популярность в 2016-2017 годах набирают платья халадай в различном исполнении. Например, летом 2016 года, известный якутский модельер Петр Яковлев презентовал новую коллекцию халадай, изменив фасон традиционного платья. В этой коллекции представлен халадай в виде юбки с блузкой, которые можно носить вместе и по отдельности. Коллекция модельера имела большой успех, стоимость была от 6 т.р. В 2017 году популярность приобрели стилизованные якутские наряды в стиле бохо-шик от Анжелики Кириллиной. Это сложные, многослойные наряды, дополненные аксессуарами с этно-мотивами. Авторская коллекция так же имеет большую популярность, цена моделей колеблется от 5 т.р.

В целом, новый виток моды на конкретные трtнды приурочены к празднику ысыах. К каждому Ысыаху Туймады, модельеры и отдельные швеи стараются презентовать что-то новое, отличающееся от предыдущего. Для знаковых лиц якутского общества (популярные блогеры, артисты, стилисты) заказать новый наряд к Ысыаху теперь дело чести.

Если нарядный национальный костюм это далеко не абсолютно новое направление, то сейчас заказывают и одежду для работы. Анжелика Наумова описывает характерные черты этой одежды как «современная ткань, но по форме напоминает халадай. Меньше фалд, рюшей, не сильно расширенное, но похоже на халадай. Заказывают деловые костюмы, жилеты с якутскими мотивами». Другая мастерица Валентина Борисова говорит, что «часто хотят для повседневной носки стилизованное якутское платье» ^[26]. Известная в Якутии школа «Республиканский лицей-интернат» выработала выходной костюм учителей в стиле якутской городской интеллигенции начала XX в.

4. Народные мастера и эксперты о культурном значении якутского национального костюма.

По мнению народного мастера Петровой Н. национальный костюм в наши дни стал максимально традиционным, чего не скажешь о 90-х годах ХХ века. В последнее время, отмечает мастерица, заказчики приходят с фотографиями начала ХХ века и заказывают изделия один в один как на фото. Мастер лишь направляет, подсказывает, в зависимости от фигуры заказчика, качества исходного материала. Петрова Н. считает, что в наши дни национальный костюм носит статусный характер. Больше отсылает не к национальной идентичности человека, а к его статусу в обществе. Качество костюма, его традиционная форма (люксовый материал, ручная вышивка, отделка серебром) зависит от материальной состоятельности хозяина ^[27].

Светлана Петрова - основной специалист по якутской одежде, в своем труде пишет, что «национальная одежда возрождалась главным образом в технике реплики. <…> Происходит формальное заимствование артефактов из традиционного костюма без их глубокого осмысления» ^{[13, с.75]}. Как этнограф, она видит в трансформации национальной одежды ее нивелировку.

5. Заключение.

Якутский национальный костюм прошел длительный путь своего формирования, элементы которого буквально собирались по частям во времени. Сегодня формируется новый образ национального костюма, в основе которого как реплика этнографического костюма образца XIX в., так и современные представления якутян о традиционной одежде. Часто болезненное отношение к национальной одежде, повышенный интерес к ней показывает, что сейчас продолжается «строительство» этнической идентичности народа. Возможно, что поиск себя в этом мире, подходит к концу, так как засилье фантазийных костюмов идет на спад, прослеживается большее тяготение к костюмам образца XIX - начала XX вв.

Острый вопрос поиска идентичности имеет свои корни в кризисе советской национальной идентичности в период распада СССР. Якутия это один из примеров культурного возрождения на постсоветском пространстве. Как и другие национальные окраины, народы Якутии прошли свой путь в формировании своей современной идентичности, и путь этот далеко не завершен. В процессе «возрождения» выявилось, что часть культуры безвозвратно утеряна и образовавшиеся лакуны быстро заполнились новым содержанием. На тот период важно было заполнить чем-нибудь, а о качестве мало кто задумывался. Кризис науки выразился и здесь: научное сообщество вместо того, что бы дать адекватную оценку и направить на грамотное русло, предпочло отмолчаться и инициативу переняли дизайнеры и мастера-самоучки. Прерывание преемственности в ремесленнической среде привело к утрате традиций. И здесь фантазии дизайнеров получили благодатную почву.

Костюм относится к пластичным элементам культуры. Эта пластичность и нестабильность вызвана тем, что в изменение костюма свой вклад носит каждый человек. Видоизменяя и адаптируя под свои вкусы и возможности, человек постоянно формирует костюм.

You can simply select and copy link from below text field.