Прокофьев А.В. —
Изменение представлений о нормативном содержании морали в моральной философии раннего Нового времени
// Философская мысль. – 2020. – № 11.
– С. 91 - 107.
DOI: 10.25136/2409-8728.2020.11.33044
URL: https://e-notabene.ru/fr/article_33044.html
Читать статью
Аннотация: Объектом исследования являются философские представления о нормативном содержании морали в их исторической динамике. Под содержанием морали, в отличие от ее формально-функциональных характеристик, среди которых объективность, универсальность, приоритетность в отношении других регуляторов человеческого поведения, понимаются те предельно общие требования и критерии одобрения, которые задают образ морально совершенной личности и параметры правильного в моральном отношении поведения. Хотя на уровне предельных обобщений западноевропейская идея морали сохраняет нормативное содержание, свойственное иудео-христианской традиции, его конкретизация постоянно меняется. Цель исследования состоит в том, чтобы проследить изменения этой конкретизации, происходившие в западной моральной философии XVI–XVIII вв. (периода раннего Нового времени). Этот исторический процесс служит непосредственным предметом анализа. Методология исследования предполагает выявление долговременных трендов истории нормативной этики и их связи с социально-историческим контекстом. Анализ источников по проблеме исследования показывает, что в том, как моральные философы периода раннего Нового времени понимали содержание нравственных требований и критериев одобрения, произошли следующие основные изменения: 1) вытеснение на периферию морали обязанностей морального деятеля перед самим собой, 2) переход к пониманию блага другого человека исключительно через призму его благополучия и возможностей свободной самореализации, 3) возникновение связи между обязанностями перед другим человеком и уважением к его индивидуальным правам. В отношении последнего изменения решающее значение имели три фактора: развитие идеи религиозной терпимости в период после религиозных войн, противостояние патерналистской опеке со стороны абсолютистских режимов, формирование универсальной эмпатии на основе новых форм описания внутреннего опыта человека. Хотя опирающемуся на эти три фактора объяснению процесса внедрения индивидуальных прав в морально-правовой дискурс противоречат некоторые выводы, полученные в истории идей последних десятилетий, оно, по мнению автора статьи, все равно остается наиболее перспективным.
Abstract: The object of this research is the philosophical representations on the normative content of morality in their historical dynamics. Unlike its formal and functional characteristics that include objectivity, universality, priority with regards to other regulators of human behavior, the content of morality implies the general requirements and criteria for approval that form the image of a morally perfect individual and set the parameters of morally appropriate behavior. Although on the level of utmost generalizations, Western European idea of morality retains the normative content typical to the Judeo-Christian tradition; its instantiation constantly varies. The goal of this work consists in tracing the changes of such instantiation occurred in Western moral philosophy of the XVI – XVIII centuries (Early Modern Age). The indicated historical process is the subject of analysis. Research methodology suggests determination of the long-term trends in the history of normative ethics and their correlation with the socio-historical context. The analysis of sources on the topic demonstrates that understanding of ethical requirements and criteria for approval in understanding of moral philosophers of the Early Modern Age have experienced the following fundamental changes: 1) displacement to periphery of the morality of responsibilities of moral figure before himself, 2) transition towards understanding of the good of other person through the prism of his wellbeing and opportunities for unhindered personal fulfillment, 3) emergence of correlation between responsibilities to other person and regards of his individual rights. In relation to the latter change, the three factors had crucial significance: advancement of the idea of religious tolerance beyond the religious wars, countering the paternalistic custody by absolutist regimes, as well as the development of universal empathy based on the new forms of description of inner experience of a human. Although some conclusions acquired in evolution of the ideas of recent decades contradict to the explanation of the process of implementation of the individual rights into the moral legal discourse, which relies on the aforementioned three factors, it remains most promising according to the author.
Прокофьев А.В. —
Мораль и половой стыд (Владимир Соловьев — Макс Шелер — Дэвид Веллеман)
// Философия и культура. – 2016. – № 7.
– С. 1053 - 1061.
DOI: 10.7256/2454-0757.2016.7.19003
Читать статью
Аннотация: В статье подвергнут анализу вопрос о том, правомерно ли приписывать половому стыду статус моральной эмоции. Этот вопрос возникает в связи с тем, что мораль в рамках преобладающей в современной этике теоретической парадигмы рассматривается как набор ценностей и норм, ориентирующих каждого на отказ от причинения вреда другому человеку, помощь ему и заботу о нем. Половой стыд не связан напрямую с этим нормативным содержанием, и поэтому его моральный характер оказывается под сомнением. Автор статьи выделяет два подхода, использующихся для снятия этого сомнения. Первый — нацелен на доказательство моральной значимости половых запретов, по отношению к которым половый стыд является санкцией. Второй — апеллирует к значению полового стыда для формирования и сохранения моральным субъектом способности к саморегулированию. Предметом исследования являются этические концепции, соединяющие между собой первый и второй аргумент, а непосредственной задачей — оценка их теоретической состоятельности. Именно так возникает следующий историко-этический ряд: В.С.Соловьев, М.Шелер, Д.Веллеман. Методологически исследование построено на предположении о том, что, опираясь на анализ антропологических условий и психологических механизмов морального опыта, можно получить ряд обоснованных, хотя и вспомогательных, доводов в пользу расширения границ нормативного содержания морали за пределы требований, связанных с благом другого. Итогом исследования является тезис, что лишение полового стыда статуса моральной эмоции было бы неправомерным расчленением морального опыта и навязыванием реальности абстрактных теоретических схем. Автор указывает на преимущество того способа выражения этой мысли, который используется Веллеманом. Последний, в отличие от Соловьева и Шелера, выявляет роль полового стыда для морали, отталкиваясь не от метафизических или теологических посылок, а от потребности человека в социальной самопрезентации.
Abstract: This article subjects to analysis the question of whether it is legal to prescribe to sexual shame the status of the moral emotion. This question emerges due to the fact that moral within the framework of prevailing in the modern ethics theoretical paradigm, is being viewed as a combination of values and norms orienting each person to refuse to cause harm to others, help him, and care for him. Sexual shame is not directly connected with this normative content, thus its moral character becomes questioned. The author determines the two approaches that are used to eliminate such doubt. The first is aimed at proving the moral importance of sexual bans, in relation to which sexual shame is a sanction. The second – appeals to the meaning of sexual in order for a moral subject to form and preserve the ability to self-regulation. The subject of this research is the ethical concepts that unite the first and the second arguments; while the direct task consists in the assessment of their theoretical accomplishment. This is how the following historical-ethical sequence emerges: Vladimir Solovyev – Max Scheller – David Velleman. The methodological research is based upon the supposition that using the analysis of anthropological conditions and psychological mechanisms of moral experience, it is possible to attain a number of justified, although auxiliary, arguments in favor of expansion of the boundaries of the normative content of moral beyond the limits of requirements associated with the good of others.
Прокофьев А.В. —
Защита интересов будущих поколений:
утилитаристская перспектива
// Философия и культура. – 2012. – № 8.
DOI: 10.7256/2454-0757.2012.8.6105
Читать статью
Аннотация: В данной статье проанализированы преимущества и недостатки утилитаристской этики в качестве основы моральных критериев принятия решений, которые затрагивают интересы представителей отдаленных будущих поколений. Автор показывает, что утилитаризм не испытывает трудностей с включением людей будущего в моральное сообщество, и это выгодно отличает его от договорных концепций морали. Однако он нуждается в дисконтировании будущих выгод и затрат, которое требует специального этического обоснования. Автор показывает условный и ситуативный характер всех аргументов в пользу дисконтирования. Отсюда следует вывод о том, что утилитаристский подход не может быть монопольной нормативной методологией этики будущего. Утилитаристские методики принятия решений (в том числе, анализ выгод и затрат) играют важную роль в социально-этических исследованиях, посвященных проблеме защиты интересов будущих поколений, но они непременно должны быть дополнены иными способами выявления общественного блага в межпоколенческом контексте.
Прокофьев А.В. —
Этика ненасилия как бегство от нравственного риска
// Философия и культура. – 2011. – № 7.
DOI: 10.7256/2454-0757.2011.7.3906
Читать статью
Аннотация: Статья демонстрирует, что традиционное обвинение этики ненасилия в маскировке практического бессилия и трусости не выдерживает критики. Однако за императивом ненасилия может срываться духовно-психологическая прагматика иного рода – стремление морального субъекта застраховать себя от любых элементов риска в сфере нравственного совершенствования, стремление к получению гарантий моральной незапятнанности. Автор статьи утверждает, что этика ненасилия действительно является способом бегства от нравственного риска и что эта тенденция искажает основную ценностно-нормативную установку морали, связанную не с достижением индивидуальной нравственной чистоты, а с искренним стремлением к благу другого человека. В качестве основных историко-философских контекстов данного исследования выступают моральная доктрина Л.Н.Толстого и феноменология максим этически ориентированного действия М.Вебера.
Прокофьев А.В. —
Типология справедливости Гуго Гроция: историко-этический контекст
// Философия и культура. – 2009. – № 5.
DOI: 10.7256/2454-0757.2009.5.1246
Читать статью
Аннотация: В статье предпринимается попытка на основе анализа изменений в классификациях типов справедливости реконструировать некоторые ключе-вые тенденции истории западноевропейской социальной этики. Точкой от-счета исследования служит типология справедливости Гуго Гроция, в кото-рой подчеркивается вторичный и вспомогательный характер распредели-тельной составляющей справедливости. Типология Гроция знаменует собой начало формирования новоевропейского понимания справедливости, в цен-тре которого находится безусловная неприкосновенность личности и собст-венности. Вводя новую номенклатуру типов справедливости, Гроций крити-кует аристотелианско-томистские подходы к решению проблем социальной этики и ищет античные прообразы собственной позиции.